– Ты стала рано просыпаться?
Я вновь сажусь на кровать, смотря на то, как мама скрещивает руки на груди. Она не заявилась с криками ко мне вчера, когда Демид спустился к гостям почти голый, получается, крик начнется прямо сейчас.
– Выспалась.
– Злишься на меня за то, что я не спустилась?
– Я рада, что ты не спустилась, – неожиданно говорит она. – Демид вчера такое шоу устроил. Позорище. Я счастлива, что хотя бы мой ребенок вел себя достойно.
Я сглатываю, услышав похвалу в свой адрес.
Как-то гадко на душе становится.
– Мам, это я…
– Ты только представь, он наплевал на отца, на меня и вышел к гостям в одних трусах. Что он хотел доказать? Что вообще творится в голове этого мальчишки? Бедный Вова. За что ему это все?
– Ой, да ладно тебе, – шутливо начинаю я. – Ничего страшного же не случилось. Ну увидел твой высший свет трусы Демида. Ну поглазели они. Поверь, им понравилось. В следующий раз только за этим и будут к вам в гости приезжать. Расслабься. И жди гостей.
– Еля, не связывайся с ним, – слишком резко говорит она. – Я всю ночь об этом думала. Не хочу я, чтобы ты под его влияние попала.
– Э-э-э… А как же твои слова про семью? Совсем недавно тебе хотелось, чтобы мы с Покровским братом и сестрой стали. Что изменилось? Нижнее белье твои планы перечеркнуло?
Мне вдруг становится смешно.
– Мне не хочется, чтобы о тебе плохо говорили. Ты же моя спокойная девочка. Мой ангелочек. Сколько помню…
Ангелочек.
От этого слова становится тошно.
Но раздражает меня не само слово, а тот человек, из-за которого меня стали все так называть.
– Знаешь, я и не собиралась связываться с Демидом, – перебиваю ее. – Он псих. Как я тебе всегда и говорила. Ненормальный, грубый, психованный…
Какой-то шорох заставляет меня повернуть голову и застыть, увидев перед дверью Демида. Почему я не подумала закрыть дверь? Когда наши с ним взгляды пересекаются, я сглатываю, натягивая на себя одеяло.
Его челюсть напрягается. Кажется, я даже услышала, как он щелкнул зубами.
Как бы мне хотелось хоть что-нибудь сейчас сказать ему. Но я не могу. Все лицо онемело.
Отвожу от него взгляд, посмотрев на маму.
Когда опять оборачиваюсь, Покровского уже нет.
Он ушел.
Весь день я просидела в комнате, проигнорировав просьбу мамы разобрать вещи. Чемоданы, кстати не мои, стояли в центре комнаты, напоминая о том, что вернуться в общежитие я пока что не могу. Хоть я и не собиралась оставаться в этом доме, у меня еще не получилось придумать план, как навсегда уехать отсюда. Но это временная проблема. Я разберусь.
В понедельник мне все-таки приходится спуститься вниз. Я не знаю, где нахожусь. Не знаю, как добраться до универа. Не знаю… Черт возьми, я ничего не знала. И вторая ночь в доме Покровских ума мне не прибавила.
– Еля, ты вовремя. Я как раз собиралась подняться к тебе, – тараторит мама, отрываясь от телефона. – Садись за стол. Сейчас позавтракаем, и я отвезу тебя в универ.
– У тебя нет времени на это, – устало говорит Покровский-старший, которого я сразу и не заметила. – Пётр ее отвезет.
– Ой, точно, – мама напрягается, а затем натянуто улыбается. – Совсем забыла, что скоро должен приехать дизайнер. Из головы как-то вылетело. Родная, ты же не обидишься? В следующий раз я сама тебя отвезу.
А у родной есть право обижаться? Нет! Нет у нее такого права. Зато она может переживать за свою безопасность.
– Я сама доеду, – уверенно заявляю я, продолжая стоять в дверном проеме. Не помню, когда я последний раз ела, наверное, еще с Маринкой вместе, но, смотря на накрытый стол, понимала, что мне и кусок в горло не полезет. – Не нужно напрягать вашего Петра.
