Я стискиваю зубы.
– Марин, ты и правда сомневаешься в этом? Горская свое дело знает. Все будет быстро, грязно и без следов губной помады. Лиз, все нормально? Ты бледная какая-то. Может, с носом проблемы?
Липатова сначала смотрит на меня как на призрака, а затем начинает громко смеяться.
Бог свидетель, стерва сама напросилась.
Лиза прищуривается, а затем на ее лице появляется усмешка:
– Ты меня со своей матерью не спутала? Слышала, она у тебя та еще гонщица за обручальными колечками. Сколько у тебя отчимов было, а? Десять или пятнадцать? Все интересно было, а что потом случилось? Она тебя в общагу сдала, потому что ты ей надоела, или она в тебе конкурентку увидела?
Я с ужасом понимаю, что Горскую слышали все. Еще страшнее становится оттого, что эта гадина знает обо мне то, чего знать не должна. Черт возьми, я даже Маринке не рассказывала.
Чувствую руку подруги на своей спине.
– Ну ты и тварь, – со злостью говорит она Горской.
Лиза ликовала. И пока я приходила в себя, мимо нашего круга кто-то прошел, расталкивая всех на своем пути. Смотря на спину парня, узнаю Щербакова, движущегося в сторону черной иномарки.
Он нас просто растолкал, но даже этого хватило, чтобы я и его возненавидела. Кажется, моя злость распространилась на всех присутствующих на этой площадке.
Состояния хуже – просто не может быть. Или может… Оно было, когда мама была замужем за Покровским. Тогда какого черта я сейчас готова провалиться сквозь землю, раз уже прошла через все круги ада? Горская – дура. И я буду такой же, если ее слова меня зацепят.
– А ты с какой целью интересуешься? – спрашиваю, зачем-то продолжая смотреть на Демида, который, увидев друга, вышел из машины. – Студенты надоели, решила познакомиться с кем-то постарше? На дедушек потянуло?
Но меня уже никто не слышал. Все снова развернулись к Покровскому и наблюдали за тем, как к нему подошел Денис, что-то сказал, а затем парни развернулись и посмотрели прямо на нас.
У меня волосы под шапкой встали дыбом от этого взгляда.
Моя проблема была в том, что Покровский точно смотрел на меня, продолжая выслушивать друга.
Он не должен смотреть!
Я не хочу!
– Лиза, он на тебя смотрит! – доносится до меня голос одной из свиты.
– На кого тут еще смотреть? – самодовольно заявляет она, смотря на меня уничтожающим взглядом.
Марина подхватывает меня под руку и тянет назад.
– Пойдем домой. Этих куриц будем рубить ночью.
Я улыбаюсь. Впервые за последние несколько минут.
Уйти сейчас – это не побег. Это единственный шанс сохранить себе нервы.
Не оглядываясь, мы идем в сторону ворот.
– Ангелина! – выкрикивает кто-то за моей спиной.
Не знаю, сколько девушек с таким именем сейчас стояло на улице перед крыльцом универа, но я точно знала, что обращались именно ко мне.
Я заставляю себя продолжить идти, но ноги перестают слушаться, и я оборачиваюсь. Марина вопросительно смотрит на меня, а я в ответ способна лишь пожать плечами.
Покровский стоит все там же, но у меня и сомнений не возникло, что это именно он прокричал мое имя. Только его голос способен вызвать дрожь в моем теле. А я в этот момент дрожала, и никакие молитвы не помогут мне унять эту дрожь.
Интересно, что ему надо?
Чего добивается, выделяя меня?
На площадке сразу же становится шумно. Голоса не смолкают. Все пялятся в нашу сторону. Горская дышит так громко, что ее будет слышно в соседнем городе.
Мысленно я готовлюсь к следующей атаке, точно не зная, хватит ли у меня сил, чтобы отбиться.
