8. Глава 8
.
Доморощенный инквизитор сменил дрель на перфоратор. Тыгыдым-тыгыдым - грохочет над ухом, ещё и стенка дрожит. Так дело пойдет, весь дом будет в трещинах. Сходить, что ли, постучать ему в дверь? Так ведь не поможет, опять не откроет. Скажет, что никого дома нет. Шутник. Надо же быть таким хамом.
Кровать подпрыгнула и ударила подушкой в живот. Сосед там что, метро для мышей строит прямо в стене между нашими квартирами?
В щеку прилетела салфетка. Ее со стола сдуло попутным сквозняком? Не открывая глаз, провела рукой по коже. Это листик сочно хрустнул под пальцами. Я мгновенно вспомнила все, открыла глаза и села.
- Госпожа Моника - наша хозяйка - очнулась! - гаркнули радостно снаружи кареты. Да, безусловно, это - карета! Только уже другая, не та, в которой я ехала к храму. Больше, проще, да и оконца поменьше, зато все распахнуты настежь. Отсюда и листик.
- Хвала богине! - откликнулось мужское многоголосье. Сколько их там? Как говорится, больше трёх это – много. Человек двадцать, судя по возгласам, и все они обериски. Что это значит, я пока не поняла.
Огляделась по сторонам. Черный салон кареты обит гладкой кожей, на мне теперь точно такого же цвета платье. Видимо, матери удалось перекрасить драгоценную ткань подвенечного наряда при помощи своего дара. Не переодевали же меня? Нет. Узор один в один как на том самом, белом. Только теперь вышивка стала серебристой, хотя была голубой. Жаль, но так тоже красиво. И подвязки чулок все так же впиваются в ноги.
За окном опять ничего не видно, обериски взяли карету в кольцо. Кругом переливаются черные лошадиные шкуры, да блестят стремена и ножны мечей. Нет смысла вглядываться в дорогу, все равно ничего не увижу. В каком направлении мы едем, тоже не ясно. Полоска розовеющего неба впереди ни о чем мне не говорит.
Корона, мое свадебное украшение, нещадно колет голову шипами заколок. Снять бы ее, но не стану. Меня охрана не тронет, наверняка побоятся навлечь на себя гнев Гжегошей. А вот украшения? Кто их знает, наверное, могут и стащить. Сумочки нет, спрятать камни мне некуда. Я же надеюсь продать украшения со временем, если удастся. Деньги лишними не бывают, тем более, в моем положении. Да и в любом случае эти драгоценные камешки мне пригодятся.
Как смогла, попыталась поправить руками прическу, ничего толком, конечно, не вышло. Прядки выбиваются, падают на лицо, сквозь них ничего не видно.
Удивительно много у меня теперь волос на голове. Длинные, тонкие, это так странно. В них путаются пальцы и кольца. А ещё эти золотистые пряди вьются и на ощупь нежнее всякого шелка.
Так почему бы мне их не распустить? Хочу насладиться той красотой, о которой я даже и не мечтала. Раньше у меня были черные жёсткие волосы, ни в одну прическу такие было не уложить, приходилось коротко стричься. И ходила я вечно ёжиком или кудлатой собачкой, которая попала в небольшой ураган.
Вытащила из прически все заколки, с такой осторожностью закалывала мне их мама. Даже стрекозу нашла, ту самую, которую починил мой отец. Странно, но я привязалась к этим людям. Теперь понимаю, они просто не могли поступить по-другому. Я была их единственным шансом сохранить доброе имя целого рода. И они этим шансом воспользовались. Жаль, конечно, что все именно так сложилось. Но кто знает, что было бы, если бы отец Моники предложил дочери другой выход? Может быть, я бы и не попала сюда.
