- Я согласна. Поместье мне пока ещё никто не дарил.
- Вот и чудесно. Откройте двери храма, я сам извиняюсь перед гостями за небольшое недоразумение. Мой сын слишком молод и так горяч! Не досмотрел за ним. В том, что произошло, вина дома Гжегошей и ничья больше. Госпожа Моника не смогла устоять.
- Да уж. Что тут сделаешь. Наша дочь просто не смогла дать отпор. Воспитана в добродетели, вот он и... Взял против воли до срока. Поторопился. Патрик, тебе должно быть стыдно перед всеми нами, - прочитал отповедь папа. Жених побелел, я невольно округлила глаза, старший Гжегош нехорошо на него посмотрел, и только жрец опустил свой капюшон ниже. Мне показалось, из-под него донеслось покашливание или сдержанный смех.
- Очень стыдно. Хорошо, что ты нашел в себе волю и сознался, - поджала губы мать, - Дорогая, я сменю цвет твоего платья на черный. Он более уместен в наших обстоятельствах. Могла бы мне все рассказать сразу. Теперь ясно, почему было порвано твое дорожное платье. И почему служанки нашли твой пеньюар в мужских комнатах на втором этаже трактира.
- Богиня, - прикрыл ладонью лицо мой будущий муж.
Жрецы распахнули двери храма, внутрь сразу же хлынула толпа гостей. Ахи, охи, косые взгляды на меня и родителей, шепотки и громкое возмущение. Отец багровеет, мать прикрывает лицо платком.
Старший Гжегош выступает навстречу гостям.
- Мой сын поторопил коня своих желаний. Сам себя наказал. В том только моя вина, вина дома Гжегошей. Невеста была опорочена против своей воли, - Патрик закрыл глаза. Багровый цвет щек сменился иссиня-белым. Никогда такого не видела, - Госпожа Моника кричала. Это слышал слуги злосчастной гостиницы, - вот теперь мой черед багроветь.
- Надо было лучше следить за паршивцем! -громко воскликнет мой отец.
- Приступим к обряду, - строго произносит жрец, и голоса в храме стихают. Ярко разгораются свечи. По бокам от меня возникают две фигуры жрецов, подхватывают под руки, будто боятся, что я могу здесь упасть. Жених встаёт чуть впереди. Идёт к алтарю первым. На холодный камень опускаются его смуглые пальцы. Рядом жрец кладет мою белую и такую тонкую руку. Хищно сияет раскрытой пастью родовое кольцо генерала. Оно здесь кажется совсем не уместным. Как же я не догадалась снять его, спрятать получше?
Жрец начинает читать молитву, моя ладонь будто вклеилась в камень огромного серого алтаря. Кольцо начало нагреваться. Крупные белые хлопья сыплются на нас двоих с потолка.
- Благословение богов! - восхищённо шепчут женские голоса кругом. Стоящие по сторонам гости замерли и смотрят на потолок, и я тоже смотрю. Моему мизинчику под извитым кольцом становится жарко. Пытаюсь его остудить магией своего дара.
Внезапно потолок пронзают золотистые струны, будто лучи, образуя вокруг нас с будущим мужем красивую клетку. Свечение меркнет так же внезапно, как появилось. Струны рассеиваются сизой дымкой. Зато из щели каменного алтаря выползает гадюка, переливается кольцами. Жар в мизинце становится терпеть почти не возможно. Моей магии не хватает, чтобы его затушить. Змея разевает пасть, щелкает в воздухе зубами и оплетает наши с женихом руки.
- Муж и жена, - слышу я на задворках сознания. Кажется, падаю. Падаю в теплые сильные руки и шепчу невольно.
- Генерал...
- Пока только колонель.
- Отнеси ее в карету и возвращайся. Обериски помнят дорогу ещё с тех времён. Проследят.
