- Благодарю вас, - намеренно трепещу ресницами, сильнее опираясь на подставленную мне руку и, наконец, спускаюсь ногами на землю.
Каблучки перецокивают по белым плитам дороги, идти здесь удобно. Ветерок дует в лицо. Внутри меня сжалась пружина, готовая выстрелить. Только бы улучить момент и сбежать! Надо было ещё раньше в гостинице это сделать, до приезда гостей со стороны жениха. Вот я идиотка, не успела. Дала родне Моники себя одурачить.
Двери храма распахнуты настежь. Над ними сидят в стене каменные фигурки целой огромной семьи. Красиво. С виду эти каменные изваяния даже счастливы. Но не я. Я так не хочу.
Полумрак огромного зала. Мне навстречу, мягко улыбаясь, ступает высокий мужчина. Седые волосы забраны в длинную косу. Глаза злые, острые и смотрят нехорошо. Позади него идет молодой мужчина.
Изящный красавец с глазами цвета горного хрусталя. Он смотрит на меня спокойно и прямо, в пронзительном взгляде отражается легкая жалость ко мне и обещание заботы, он словно говорит этим взглядом, что боятся мне нечего. Его черные волосы острижены до плеч и вьются крупными кольцами. Прочь, упоительное наваждение! Не заманишь.
- Цветок пустоши, госпожа Моника, - напевно произносит старший Гжегош. Без сомнения, это он идёт ко мне первым. У дальней стены храма, там, где стоит огромный алтарь, прокашлялся под балахоном жрец. Кстати, интересно, а зачем здесь таких размеров алтарь?! Что они на нем собираются делать?
- Ступай в храм, если тебе нечего скрывать, - обращается ко мне жрец, и я несмело переношу через порог ногу.
Весь пол старинного храма тут же покрывается клубами черного дыма. Тесть мрачнеет лицом, жених вскидывает вверх бровь, позади кричит мама. Кажется, случилось что-то не то. Ясность вносит отец.
- Порчена.
- Безо всяких сомнений! - улыбаюсь я дерзко, глядя прямо в глаза жениху.
- Как посмела?! – опешил мой потенциальный тесть.
7. Глава 7
Гжегош старший не растерялся, нужно отдать ему должное. Достойный соперник. Ничего, по крайней мере, я понимаю, с кем придется иметь сейчас дело. Главное теперь, не упустить момент, пока моя родня не вернулась в сознание. Мать жалобно плачет где-то далеко позади. Отец сыплет бранью на пороге чужого святилища. Я и отродье медузы, и продажная девка, и позор всего рода. Его слова не трогают душу, отскакивают как камни от твердого панциря. Торгаш. Дочь свою выставил на торги. Хотел бы, нашел бы способ уберечь Монику от такой участи.
Жених смущён и отводит от меня взгляд. Такой красавец, благородный и чистый, как осколок горного хрусталя. Пожалуй, его мне немного жалко, но только нисколько не стыдно ни перед ним, ни перед кем-то еще.
Я стою прямо, гордо выпрямив спину, смотрю в ледяные глаза старшего Гжегоша.
- Прикажите закрыть двери храма, - зловеще говорит он, растягивая слова. Ждёт, что я испугаюсь. Ошибся, я, наоборот, ухмыльнулась, - Сюда пускай приведут родителей нашей прекрасной невесты.
- Закон не велит. Двери святилища всегда должны быть открыты для всех, кто желает ступить под очи богов, - начинает возражать жрец.
- Закон здесь - моя воля. Напомнить, кто содержит вашу обитель, равно как и все остальные?
- Порой тайна позволяет сохранить благодетель. Лучше иметь мертвую невесту, чем порочную жену, - кланяется Гжегошу жрец. Они что, решили меня убить? Собственная магия волной накатывает в мои руки, острыми иглами пронзает кончики пальцев, поднимается выше в запястья. Гжегош молчит, только смотрит внимательно на то, как меняют цвет мои пальцы, становясь фарфорово бледными. Как леденеют цветы, стоящие рядом со мной. Язычки свечей и те замирают, перестают метаться испуганно на фитильках. Главный жрец спиной отступает к каменному алтарю. Остальных служителей странного культа и вовсе не видно.
