– Хватит! – скривившись, оборвал поток её ругательств и ледяным тоном продолжил: – Будь добра, тогда скажи, зачем такой ублюдок, как я, тебе нужен? Найди себе мужика под стать и соси из него деньги. А мне надоело – я тебе откровенно говорю! И если ты мне сейчас лжёшь, то потом поплатишься сама же за своё враньё. Усекла?
Ксения испуганно отпрянула, выбившись, наконец, из захвата рук и отвернулась к боковому окну, застегнув джинсовку на все пуговицы.
– Я расскажу всё твоей маме, – буркнула она. – И ещё я обязательно выношу этого ребёнка, и ты примешь его как родного. Хотя он и так тебе родной.
– Плевал я на мать, – не теряя времени, оборвал её возглас. – Она мне всю жизнь указывает, что и как делать. Тоже мне – угроза…
– О как! – воскликнула она, обернувшись и посмотрев на мой суровый профиль. – Какого хрена ты себя так ведёшь?!
Но, видимо, до сих пор не могла поверить своим ушам и глазам. Грубое лицо, волевой настрой, нависшие брови, стылый взгляд, плотно сомкнутые губы – рядом с ней в машине, за рулём, сидел не тот некогда кроткий, терпеливый и уступчивый Кирилл. Я вмиг понял, что моя жизнь ничего не стоит. Такая жизнь…
8. Глава 7
Месяц спустя
– Полинушка, надо питаться – так совсем исхудаешь! – волновалась мама, заботливо перекладывая в мою тарелку самые лакомые части курицы-табака.
– Мне не хочется, мам, – поморщившись, поглядела на золотисто-коричневую корочку цыплёнка. – Ой, я не могу смотреть!
– Что ты, Полинушка, – мать сердобольно осмотрела моё побледневшее от рвотных позывов лицо. – Ты же всегда с удовольствием это ела!
Запах жгучего перца пробудил во мне очередной приступ тошноты. Я крепко накрыла рот ладонью, пытаясь удержаться от дурноты.
– Раньше, – едва уняв отвращение, процедила в ответ. – А сейчас не хочу.
– Да что ж такое-то? Неужто ты влюбилась в этого инженера? – воскликнув, мама с отчаянием хлопнула себя по бокам. – Ты посмотри на себя – серо-зелёная вся, – ошеломлённо причитала она, и трогая ладонью мой, покрывшийся испариной, лоб.
– Ничего я не влюбилась, – вздохнув, промолвила я. – Я опаздываю, мне на пары надо.
– Полина! А ну-ка, воротись! – всплеснула руками мама, когда я с каменным лицом покидала обеденный стол.– Вот же… Верно втюрилась и забыть его не может! Не вляпалась бы ни во что…
Я затворилась в туалете и, шатаясь, припала к ободку унитаза. Вот уже которое утро меня изводила противная тошнота, однако стоило только остаться без завтрака, как самочувствие резко ухудшалось. Однажды я чуть не грохнулась в обморок в коридоре университета. Всё уладилось только потому, что Тася была рядом. Она подхватила меня и сделала то, что обычно делает в экстренных ситуациях – окатила холодной водой.
– Ну ты и выдала, – процедила подруга, когда мы, распахнув двери толчком ноги, оказались в уборной. – Девочки, освободите помещение!
Компания девиц выругалась матом, но всё же оставила нас одних. Я первым делом бросилась в кабинку и наклонилась над и так дурно пахнущим унитазом, что ещё больше вызвало приступ рвотного рефлекса.
Горло сдавливали спазмы. Всё без толку: пустой желудок напрягался, но не мог облегчить её состояние – ничего, лишь одна кислота. Я подошла к умывальнику, дрожащими руками открыла кран с холодной водой и лишь умывшись под ледяной струёй, почувствовала, что мне стало существенно лучше. Лучше, но противная тошнота всё равно не отпускала.
