СВОЙ КОБЗОН - страница 9

Я проторчал пол-дня у Руцкого. Потом – заседание правительства Москвы, нельзя было вытащить Лужкова. И когда оно закончилось, я бросился к Лужкову.

И я добился чтобы он подписал разрешение захоронить Талькова на Ваганьково (хотя говорили: «Максимум – филиал Новодевичьего». Так называется Новокунцевское кладбище). Поехал туда, на Ваганьково, выбирать ему последнее пристанище.

Попросил, чтобы рядом с Левой Яшиным и с этими тремя героями Августа. Ребятами, которые погибли во время переворота. Я попросил чтобы рядом с ними похоронили Талькова. Мне сказали, что на этом месте нельзя хоронить. Там всего пять человек похоронено: Лев Яшин, трое героев и Беляков (это бывший первый зампред Моссовета).

Я вернулся к Лужкову. И он сказал: «Где хочешь, там и хорони». Напишите – участок 27, прошу я. Он написал. Говорит: «Все?». Все. Захоронил, заказал поминки в «Северном луче». И пришел на панихиду.

Я просто произнес речь. Не о друге, а просто как о коллеге, который трагически ушел из жизни. Сказал, что это беда личностная, с одной стороны, с другой – нашего общества. Когда в артиста стреляют на сцене. Это все равно, что священника в храме. Я сказал эти слова.

И вот впоследствии выступил один из участников презентации «Профи-91» в прессе (Карен Кавалерьян, молодежный поэт, пишет тексты, не стихи, а тексты.):

«Я очень рад видеть себя в числе лауреатов на „Профи-91“, который возглавляет бывший идеолог той эстрады, которая нас никогда не принимала. И теперь он нам вручает призы! Это Кобзон, который позволяет себе ходить на панихиду к Талькову».

Ему задают вопрос:

Он говорит:

Я не стал мстить (мне легко было завестись, я человек крайне вспыльчивый и иной раз несдержанный).

Я мог это сделать совершенно по другому. Вплоть до рукоприкладства.

Но не стал этого делать. В надежде, что кто-нибудь из молодых вступится, понимая что я принял чисто человеческое участие, и мне не нужно какое-то общественное признание.

Так это происходило, когда скончался Высоцкий. Я никогда не был близким другом Владимира Семеновича, но я добился у Пастухова публикации некролога, я добился этого места, где он покоится.

Я думал, что возмутится молодое поколение моих коллег. Выступит и даст этому оценку.

Никто.

Никто не отреагировал.

Я понял, что они разрознены и эта дикость – закономерный случай.

Который характеризует общий уровень нашей культуры.

И культуры творческой и культуры бытовой.

Я не удивлюсь, если, скажем, завтра узнаю, что кто-то задушил за кулисами ту же Азизу.

В отместку.

Не удивлюсь.

Из всей этой плеяды самый мыслящий, порядочный человек, знающий, что он делает – это Олег Газманов. Я на «Белых ночах» с ним поговорил. На пароходе, в течении двух часов.

«…мыслящий, порядочный человек – это Олег Газманов»

– А с чего это вы вдруг познакомились с автором «Эскадрона»? Он, что – попадает в категорию «кремлёвских» певцов, после того как его песней «Свежий ветер» озвучили фильм о Горбачеве?

– Мы собрались (Розенбаум, Винокур, Лещенко), когда на Дворцовой площади было это выступление. Приходит Олег.

И Володя Винокур (с присущей ему простотой и юмором) говорит:

«Нужно поговорить с Газмановым; спросить каким он номером идет, чтобы как с Тальковым не произошло».