Вера любила мужа и дочь больше всех на свете, но старшую сестру тоже, ведь это всё, что у неё осталось от родителей. Вера верила ей, любила, дарила подарки, к которым та была равнодушна. Но Вера не замечала и не хотела замечать очевидных вещей. Ксенья на свадьбу сестры не приехала, скорее всего таила обиду за тот случай. Заявилась лишь, узнав о рождении Маруси. Всё пыталась как можно больше времени проводить с племянницей, а Веру сразу отправляла заниматься своими делами.
– Ты иди, делами займись, пока я здесь, а то Маруся не даст потом! – командовала Ксенья.
– Да ты что, Машуня мне только помогает, – отмахивалась Вера.
– Ну тогда может тебе в магазин не надо? Поезжай! Не торопись. Займись шопингом. Заскочи в салон красоты, а то ты совсем себя забрасывать начала! – искала кучу поводов Ксенья.
Вера считала это сестринской заботой и была благодарна сестре за помощь.
Илья часто давал понять, что эта женщина появилась в их доме не случайно, из своей выгоды, но вот где эта выгода, он понять не мог. Не знал он и, что Ксенья приучает к себе девочку. Дома часто бывать не позволяла работа. Лишь только в Питере ему удавалось чаще видеться с семьей. А здесь в Москве уходил, когда дочь ещё спит, приходил, когда пора спать, заглядывал в свободную минутку днём и то это не всегда удавалось. Бизнес есть бизнес, если будешь дома сидеть, всё потеряешь. Вот, и потерял… Жену посадили за его же убийство, улики находились одна за другой постепенно, будто кто-то подбрасывал их. Но следствию главное, что есть обвиняемый и прямые улики, указывающие на него. Дело закрыли!
Прошло полтора года. Вера отбывала срок. Её соседки-заключенные оказались очень даже дружными. Конечно, это заслуга Композиторши, она всегда любила порядок, затыкала им рты, если начинали возникать, Веру в обиду не давала, понравилась она ей как человек, даже как друг.
– Я люблю, когда мир и согласие, где я живу. Этому меня муж научил. Прекрасное качество, скажу я тебе, – сказала однажды Композиторша.
Странно, но Вера до этого времени даже не думала о том, что у этих женщин на воле остались семьи, дети. Нет, конечно, естественно, у всех людей есть родные, но Вера никогда не спрашивала женщин об этом.
А здесь Композиторша стала для Веры, своего рода, подругой или даже старшей сестрой. Частенько не давала падать духом, как-то подбадривала. А тут ещё и письмо с воли пришло, адресовано Самойловой Вере. Пишет ей мачеха её Ильи, которая не верит всем судам и следствиям, а вот в Вере уверена на все сто.
Верочка, как ты там, моя дорогая? Весть у меня к тебе не очень хорошая, даже сказать, совсем плохая. Сестрица твоя, Ксенья Машуню, девочку нашу за границу увезти хочет. Не знаю, какие у неё права на неё, но она говорит, что удочерила её. Не верю я в это, Верочка! Как же так? Тебя родительских прав не лишили, а она такое говорит. Я постараюсь узнать, нужно спасать девчонку, пока эта аферистка не увезла её. Как что узнаю, приеду! Крепись!
Екатерина Николаевна
– Ну что, какие новости? – подошла к Вере Композиторша, но заметив, что у той в горле ком стоит и слёзы из глаз, выхватила у неё письмо и прочитала. За её спиной столпились и другие, кто что увидел, успел прочитать. – Ну не фига себе, сестрица твоя даёт. Муженька твоего завалила, дочь свистнула, тебя засадила и вперед, мотать в загранку.
– Нет, это не она! – вскочила Вера, заливаясь слезами и всё отрицая.
