– Да уж, – задумался я, не зная, как дальше действовать. Перспектива проводить каждую ночь на кладбище не прельщала.
– И это. Поданных в розыск двенадцать человек за последние пару месяцев. Из них один старик и трое детей. Это с города и с близлежащих поселений. Но у нас тут топи вокруг, реки, леса. Часто исчезают, – не прибавил надежды он.
– А ты что скажешь? – обратился я к Ясине.
– Что сказать? – удивилась та.
– Про гуля. Может появились предположения, кто наш похититель глаз?
– Гуль не похож на упыря. Упырь не теряет своего человеческого обличья. Гуль же не имеет лица, растет после пиршеств. Ну и, как я уже говорила, людей живых остерегается, заметив человека, прячется в своем логове. Напасть на живого может только если его могилу обнаружат. Чтобы его не убили, он будет сражаться до последнего.
– А предположения по другой нечисти есть?
– Нет.
– Значит нужно хотя бы его могилу найти, – задумался я, отодвигая пустую тарелку. – Хотя что нам это даст?
Я не знал, куда дальше двигаться, где искать загадочного упыря. С теми уликами, которые у нас были, можно было приравнять розыск к поиску иголки в стоге сена. Но что-то нужно делать.
– А может Баба Яга? – подал голос Кочмарин.
– А она что, существует? – спросил я, и мы вдвоем посмотрели на Ясину.
– Существует, – почему-то занервничала та. – Но она-то тут при чем?
– А разве, это, у нее не вся нечисть наперечет? – предположил Кочмарин.
– Не уверена.
– Нужно попробовать, нужно хоть что-то делать, – меня переполняло любопытство. Я не знал, что Баба Яга существует. Хотя в столице ходили разговоры. Но и про Кощея так же ничего не было конкретного, а его я повстречал.
– Нет-нет-нет, – заупрямилась Ясина. – К ней не нужно. Беспокоить ее по таким пустякам, – фыркнула она.
– Разве же это пустяки, Яся? – продолжил убеждать ее следователь. – Девушки умирают, молодые. У них вся жизнь впереди была. Столько планов. А если мы не поймаем никого, то что? То сколько еще?
– Но вы не понимаете, – подскочила Ясина и начала судорожно наводить порядок. – Это же Баба Яга!
– Страшно? – усмехнулся я.
– Нет, просто… – Ясина замерла с горой тарелок и кружек в руках. – Просто путь к ней нелегок.
– Ну и мы не сдаемся перед трудностями, – подбадривал я ее, уж очень хотелось взглянуть на саму Бабу Ягу, капризницу из детских сказок.
– Я ей должна, – призналась Ясина, скидывая посуду на кухонную столешницу, – Я не смогу просить у нее.
– Я попрошу, – не растерялся я.
– Ну а вдруг… – пыталась придумать еще хоть что-нибудь Ясина.
– Ясечка, подумай, – подал голос следователь, до этого молча следящий за нами, – Как много ты сможешь спасти людей. Я же знаю тебя, ты же переживаешь за них. Ты же себе не простишь. А тут такая возможность. Если нечисть не наперечет, так это, может, людей найдет. Или еще как подскажет.
Вздохнув, Ясина присела обратно на свое кресло. Она долго молчала. Простодушное лицо сосредоточенно сжалось, образуя тонкие морщинки на лбу, губы собрались уточкой. Она изучала какую-то точку на полу, скорее надеясь, что земля разверзнется и поглотит нас со следователем. Этот диссонанс детского лица с недетскими знаниями меня поражал. Хотелось узнать Ясину, узнать подробнее ход ее мыслей. Понять, дорого ей хоть что-то или кто-то, кроме загадок. Понять, почему она так равнодушна к ужасам смерти и так волнуется перед какой-то Бабой Ягой. Я не мешал ей обдумывать, чувствуя, что Кочмарин додавил ее.
