Момент получения травмы в процессе развития и становления личности, судя по всему, тоже имеет значение. Дети проходят через ключевые периоды роста, во время которых они более восприимчивы к воздействию травмы. Один из таких периодов приходится на первые три года жизни, когда младенцы и дети ясельного возраста находятся на стадии развития привязанности. Когда мир младенца выглядит пугающим, непредсказуемым, угрожающим или не предлагает помощи и заботы, он не может сформировать надежную привязанность к значимому взрослому. В будущем этот шаткий фундамент может помешать малышу развить чувство собственного достоинства или создать значимые, здоровые отношения во взрослой жизни. Кроме того, подростки очень уязвимы для травм отношений из-за непредсказуемых физиологических изменений, сопровождающих этот период развития, и психологических задач, которые ставит процесс формирования идентичности.
Интенсивность и воздействие травмирующих событий усиливаются, когда накладывается дополнительный слой предательства (Courtois & Ford, 2009). Травма предательства возникает, когда жертву обвиняют в случившемся, когда другие вступают в союз с обидчиком или когда другие не могут защитить ее. Например, травма предательства может наступить в случае сексуального насилия в детстве, когда родитель говорит ребенку, что он сам виноват в этом, потому что был «слишком красивым» или вел себя «вызывающе». Предательство усугубляется, если другой родитель вступает в союз с насильником, веря ему вместо того, чтобы защищать ребенка. Травма предательства может также существовать в расовом или культурном контексте, когда страна и правительство не обеспечивают человеку безопасное убежище или не защищают его. Предательство предполагает бо́льшую склонность к диссоциативным симптомам.
В некоторых случаях клиенты испытывают постоянный стресс в нынешней жизни в дополнение к пережитой травме. У таких личностей взрослая жизнь отражает ту же нестабильность, которую они ощущали в результате детской травмы, и, в свою очередь, они нередко приходят на прием с повторяющимися критическими эпизодами, которые разворачиваются в настоящем времени. Например, они могут жить в условиях хронической неопределенности – без стабильного жилья, дохода или в домашнем насилии. Как, например, иммигранты, которые сталкиваются с угрозой депортации. Или как клиенты, страдающие хроническими заболеваниями, мучаясь от постоянных болей и других симптомов. Понимание ситуативного контекста имеет решающее значение для врача. В противном случае специалист может расценить это как слабость, чем вызовет у клиента чувство вины за свои симптомы.
Диагностические критерии К-ПТСР
В последнем издании МКБ (Всемирная организация здравоохранения, 2018) диагноз ПТСР включен в категорию расстройств, непосредственно связанных со стрессом. Диагностические критерии включают типичные симптомы ПТСР (повторное переживание, избегание и постоянное восприятие текущей угрозы), а также три дополнительные категории симптомов: трудности с регуляцией аффекта, негативная я-концепция и нарушения межличностных отношений (Böttche et al., 2018; McElroy et al., 2019). Давайте подробнее рассмотрим эту дополнительную подгруппу симптомов.
• Эмоциональная дисрегуляция. Хроническая травматизация часто приводит к глубокой дисрегуляции вегетативной нервной системы (ВНС). Она автономно, без сознательного участия человека, управляет такими функциями организма, как частота сердечных сокращений, артериальное давление, температура тела и дыхание. ВНС либо расходует энергию через
