Пьетро схватил меня за руку, заставляя посмотреть на него. Искренняя озабоченность во взгляде удивила меня. Это была не любовь. Он недостаточно хорошо знал Инес для того, чтобы полюбить, но она явно была ему небезразлична.
– Данте, нам-то с тобой известно, что за человек Якопо.
Да, все знали, каким человеком был Якопо. Он получал удовольствие от пыток, и ему нравился тот прилив сил, который они дарили, особенно если имел дело с предателями или врагами. Но Якопо наслаждался процессом на уровне, схожем с сексуальным удовлетворением, что не сулило ничего хорошего для женщины в браке.
Я наклонил голову, пытаясь подавить ярость, накрывшую меня.
– Как ты можешь быть таким спокойным? Как ты можешь не впадать в ярость?
Я чуть было не рассмеялся. Моя ярость была заключена глубоко внутри, где она оставалась до тех пор, пока я не решал выпустить ее на волю. Потребовались годы, чтобы отточить искусство носить маску человека, который неспособен проявлять эмоции. Но теперь я был непробиваемым, словно сталь.
– Мой отец – Дон. Ты знаешь, что это его решение, а не мое.
Пьетро бросил на меня взгляд, полный ярости.
– Но ты не одобряешь это решение.
– Естественно. А как же иначе? Инес – моя сестра, – просто ответил я. Я не мог сказать ничего больше прилюдно, даже несмотря на тот факт, что Пьетро мне нравился.
– Ты можешь отстраненно наблюдать, как ее отдают такому чудовищу?
– Якопо самоуверен и высокомерен. В конце концов, это рано или поздно может привести его к смерти.
Пьетро заказал себе еще один стакан, пока я все еще крутил в руках свой первый. Мне никогда не нравилось напиваться. Потеря контроля и какого-либо рода ограничения вызывали у меня стойкое отвращение.
– В конце концов, для Инес может быть слишком поздно.
Я допил свой виски.
– Они поженятся только следующим летом…
– Следующим летом? Ей исполнится семнадцать. Разве они не могут подождать, пока она достигнет совершеннолетия?
Бармен протянул бутылку, но я покачал головой. Мне не хотелось пить.
– Один год – это долгий срок, Пьетро.
Он пристально посмотрел на меня. Он заглянул мне в глаза, пытаясь уловить смысл моих слов. Я бы не стал говорить с ним еще более откровенно.
– Ты можешь доверять мне. Я могу помочь.
Я лишь холодно улыбнулся ему, ничего не сказав. Я бы не стал раскрывать ему свои секреты или делиться с ним подробностями. Пьетро был одним из немногих людей, которым я в какой-то степени доверял, но определенно не настолько, чтобы рассказать ему больше, чем это было необходимо в данной ситуации.
– Мне не нужна твоя помощь.
* * *
Рокко и Якопо ждали у машины, когда мы с Энцо подъехали. Якопо одарил нас широкой улыбкой, задрав голову еще выше и выпятив грудь. Я резко кивнул ему и его брату в знак приветствия. Если бы я сейчас произнес хоть слово, оно и близко не походило на ту холодность, которой я был известен в наших кругах. Энцо пожал им руки, но по тому, как он надулся, когда только дотронулся до ладони Якопо, было очевидно, что он о нем думает. Якопо мало кому нравился. И я не доверял людям, которые симпатизировали ему.
Не говоря ни слова, я скользнул на заднее сиденье. Энцо по обыкновению сел за руль.
– Садись сзади, Пострел, – сказал Якопо Рокко, у которого покраснели уши. Раньше его он весь становился красный, как рак, но с годами научился сдерживать эмоции.
Рокко опустился рядом со мной, молча, но пристально глядя в затылок брата. Их вражда выходила за рамки соперничества, характерного для братьев и сестер. То была чистейшая ненависть.
