– Сиди. Степанида поставит. Пойду собираться.
– На обратном пути в Миассе, поди, гостить останешься?
– Останусь.
– Дельно. Домой воротясь, не станешь ночи без сна коротать.
Анна, поднявшись с лежанки, потянулась, пошла из кухни, но у двери остановилась, покачав головой, засмеялась.
– Ну и бедовая старуха ты, Семеновна.
– Плохая на твой погляд?
– Каждым словечком думать заставляешь.
– Какая есть. Лет много, а умишка в обрез. Глаза полуслепые, а все одно видят, на что им глядеть совсем не надо. Ступай. Собирайся ладом, да и оболокайся потеплее, на воле светопреставление. Ажно Васютка, воротясь из барака, поверил, что черти в буране хороводы водят. Ступай…
1
Князь Мещерский, побывав на Северном и Среднем, появился на Южном Урале. В уездном городе Златоусте он задержался дольше обычного.
Поводом послужило желание побывать у дальнего родственника, Вадима Николаевича Новосильцева, владельца золотых промыслов и обширных лесных угодий в отрогах Таганая.
В недавнем прошлом Новосильцев – офицер гвардейской артиллерии. В отставку вышел после окончания русско-японской войны. Поселился на Урале, вступив в управление промыслами, унаследованными матерью, родственницей Мосоловых, основавших Златоустовский завод в 1754 году. От былой славы рода матери Новосильцева достались крохи, но все же заманчивые по доходности, отданные ею в руки сына.
Новосильцев принял князя-родственника в доме на живописном берегу речки Ай в пяти верстах от Златоуста. Барский дом выстроен Мосоловым, когда тот был еще тульским купцом, получившим дворянство по милости Екатерины Второй за благие дела на пользу Отечеству. В обширном доме Новосильцев зимами занимал комнаты первого этажа, а большую часть времени проводил в синей гостиной.
Обставлена гостиная громоздкой старомодной мебелью павловских времен. И среди нее таким чужим казался черный рояль. Появился он вместе с новым хозяином, как бы утверждая, что в старинный дом пришла жизнь нового века.
Новосильцев принял князя не по-родственному, прохладно, сильно озадачив его. Но обед, которым Новосильцев угостил князя, скрасил прохладность приема, ибо был изысканным по блюдам и по букету отечественных и французских напитков. Обед окончился, когда начали густеть февральские сумерки. Хозяин пригласил князя перейти в синюю гостиную, и уже при них миловидная служанка, плавно скользя мелкими шажками по навощенному паркету, торопливо зажгла свечи в торшерах и, уходя, у двери отвесила церемонный поклон.
Новосильцев в полковничьем мундире с приколотым на груди офицерским Георгиевским крестом, сильно хромая, шагал по покою. Его левый глаз под черной повязкой. Характерное лицо в шрамах, особенно заметны они на левой щеке и подбородке.
В гостиной за диваном на стене персидский ковер, увешанный огнестрельным и холодным оружием.
Мещерский сел в кресло, прикрыв ноги пледом. Около ниши с мраморной Дианой столик с бокалами, фруктами и бутылками.
Если за обедом разговор был о незначительных пустяках, то в гостиной Новосильцев заговорил о вещах, заставивших князя насторожиться. Говорил хозяин глухим хрипловатым голосом, часто откашливаясь:
– И все-таки, князь Василий, не могу понять, какой черт загнал вас зимой на Урал? Время здесь заполошное.
– Меня, Вадим, никакая заполошность не пугает и не волнует. У меня давняя привычка ничего подобного не замечать. Загнал меня сюда не черт, – князь перекрестил себя мелким крестом и, зевнув, закончил мысль: – Пребываю здесь по желанию видных особ империи.
