– Да отстань ты от него, – сказал кто-то. – Мальчик скучает по маме.
Раздался смех, заставивший меня покраснеть. Быть объектом насмешек всегда неприятно.
Сморкачев пожал плечами, окинул меня недобрым взглядом и отошел.
Водка была куплена, тайком принесена в вагон и украдкой выпита. Сморкачева развезло.
– А что это у нас там за деятель едет на верхней полке? – раздался его ироничный возглас. – Эй, ты, спускайся, поговорим.
Чувствуя, что назревает открытый конфликт, и желая его избежать, я промолчал. Авось, все утихнет само собой. Но не тут-то было. Мое молчание только еще больше раззадорило Сморкачева. Он поднялся и приблизил ко мне свое лицо. Меня обдало жутким перегаром, и я непроизвольно сморщился.
– Он мной брезгует, – усмехнулся Сморкачев, оглянувшись по сторонам, и снова посмотрел на меня. – Ты, что, думаешь, я тебя уговаривать буду? Тебе же сказано, слезай.
– Отвали! – сквозь зубы процедил я.
Брови Сморкачева картинно взметнулись вверх.
– Ты смотри, какой смелый! – с издевкой воскликнул он, обращаясь к приятелям.
Те тупо ухмыльнулись.
– Крутой малый, – развязно вставил один из них.
Сморкачев, ни слова больше не говоря, иронично вздохнул, поцокал языком, затем схватил меня правой рукой за шкирку, резко дернул на себя, и я слетел с полки, больно ударившись о стол. Раздался язвительный смех.
Не помня себя от ярости, я схватил пустую бутылку из-под водки, которая стояла на полу, и швырнул ее в Сморкачева. Тот увернулся, и бутылка угодила в окно. Раздался звон разбитого стекла, во все стороны полетели осколки, и в окне зазияла внушительная дыра. Возле нас тут же собралась толпа.
– А ну, разойдись! Разойдись! – послышался зычный голос майора.
Это был высокий, худощавый мужчина средних лет с намечавшейся проседью в висках, с сильно вытянутым подбородком и жестким, суровым, свойственным любому военному, взглядом. Собравшиеся послушно расступились. Майор подошел к нам, посмотрел на разбитое окно и грозно спросил:
– Кто это сделал?
Сморкачев опустил голову и молчал. Все вокруг тоже молчали. Я поднялся с пола и сказал:
– Я.
Майор оценивающе посмотрел на меня.
– Но я только защищался, – оправдываясь, добавил я.
– От кого ты защищался? – спросил он.
Я показал рукой на Сморкачева и рассказал майору все то, что между нами произошло. Как Сморкачев с приятелями решили выпить, как я отказался присоединиться к ним, и как они стали мне за это мстить.
Пока я все это рассказывал, мой взгляд несколько раз падал на стоявших вокруг ребят. Они почему-то смотрели на меня с осуждением.
– Та-а-ак, – угрожающе протянул майор. – Я предупреждал, что за распитие спиртного буду наказывать?
Сморкачев и его приятели по-прежнему молчали.
– Пять нарядов вне очереди каждому, – рявкнул майор. – Отработаете по прибытии в часть.
После этого он снова посмотрел на меня. Но в его взгляде я не заметил ни оправдания, ни одобрения.
– А тебе, – сказал он, – придется заплатить за разбитое стекло. Следуй за мной к начальнику поезда.
Я покорно пошел за ним. В штабном вагоне на меня составили протокол, выписали штраф, который я тут же оплатил, после чего у меня вообще не осталось денег.
Когда мы с майором вернулись обратно, я, проходя по вагону, ловил на себе недружелюбные взгляды. Очевидно, мои будущие сослуживцы считали виноватым во всей этой истории именно меня. И я не мог понять, почему? Ведь я – лицо пострадавшее. Я ни к кому не лез. Это ко мне лезли. Я только себя защищал.
