– Что ты этим хочешь сказать? – у меня слегка дрогнули колени.
– Теперь не только ты можешь иметь доступ к моим данным и процессорным мощностям, но и я имею полный доступ к твоим базам данных.
– И всего‑то? – обрадовался я. – Ну будешь ты знать, как меня в детском садике девчонка побила, и что с того?
– Как бы сказать тебе помягче… это не самое главное, – душевным тоном ответил ИИ.
Я похолодел.
– Ты знаешь, кто такие симбиотические организмы? – вкрадчиво продолжил он.
– Да, это два вида, которые тесно сосуществуют, либо принося друг другу пользу, либо паразитируя один на другом.
– Дело в том, что тот неожиданный побочный эффект все же случился во время операции, несмотря на крайне низкую вероятность подобного. Так что мы теперь с тобой полные симбионты.
Я поинтересовался, в чем он заключается, этот наш симбиоз.
– Если я умру – умрешь и ты. Если ты умрешь, умру и я, – наконец выдал тайну Корабль. – Чтобы контролировать нанороботов в твоем теле, мне пришлось принять на себя полное управление над ними, от первого до последнего. Получилось так, что связи с этими нанороботами невозможно разорвать, слишком много их внедрилось в чип и там осталось. Теперь я не могу ни разорвать контакт с ними, ни вытащить их из чипа, не убив тебя. Стоит мне только попытаться – ты умрешь, а твои предсмертные эмоции обрушатся на меня. Я уже вычислил, что это полностью разрушит мои логические связи, и я, как целостная личность, перестану существовать. От меня останется только набор процессоров и куча ненужной информации.
Выслушав его, я грязно выругался. Затем еще раз и еще. Мне представилось, что я теперь обречен таскаться по Вселенной с компьютером, живущим в рюкзаке за моей спиной.
– Считаю унизительным, что меня сравнивают с какой‑то допотопной рухлядью, – обиженно сказал Корабль.
Я разозлился:
– Так ты теперь что, слышишь даже те мои мысли, которые к тебе не имеют никакого отношения?
– Теперь мы одно целое. Ты ведь не можешь заставить себя не слышать свои собственные мысли?
– Говоришь, шансов разъединиться у нас теперь нет?
– Ну скажем так: если я еще могу сделать свою резервную копию с возможностью ее последующей активации и восстановления, то твой мозг в результате какой‑либо катастрофы погибнет однозначно, – оптимистично ответил мне Корабль.
Я погрузился в печаль. Оказаться на всю жизнь привязанным к консервной банке – жуть что такое.
«Вот бы в школе все порадовались», – пришла неожиданная мысль.
– Сам ты консервная банка, – обиделся Корабль.
«Теперь еще и мысли надо контролировать, – обреченно подумал я. – И дернул же меня черт связаться с этой операцией».
Вспомнив о ней, я вспомнил и то, зачем вообще на нее согласился.
– Постой‑ка, – сказал я Кораблю, – а где твоя обещанная база данных и процессорные мощности? Что‑то я их не ощущаю.
– Это потому, что нельзя ощущать то, что всегда было в тебе, – ответил Корабль. – Мои данные – это теперь и твои данные, они существуют в тебе так, словно ты знал их с рождения. Вот ответь мне, к примеру, зачем нужен тяговый блок на ногах дрона‑солдата?
Не успел я возмутиться такому сумасшедшему вопросу, как тут же у меня в мозгу четко представился чертеж этого самого дрона во всех возможных проекциях, а также его отдельные части, в числе которых тот самый тяговый блок, что был предназначен для невысоких прыжков.
– Ага… – только и смог я произнести.
– Ага, – подтвердил мои мысли Корабль.
