– Илюшенька, это все. Ну как же я скажу? Останкино распоряжается, а не я, что же я могу поделать? Завтра, Илюшенька, а сейчас уже спят и усталые вон игрушки тоже, – приговаривает бабушка.
– Можешь поделать: иди и позвони в Останкино, да и все. Скажи, чтобы показывали! Это же просто, – и бабушка берет телефон. Для большей убедительности идет «звонить» в Останкино на лестничную площадку. Илья добросовестно ожидает результата «переговоров».
– Илюшенька, миленький, в Останкино сказали, что у них прямо сейчас «трансляция сломалась», но завтра уже все отремонтируют и покажут, – на голубом глазу утверждает бабушка, – пойдем лучше я тебе сказочку покажу.
– А-а, «трансляция сломалась», наверно провод перегрызла эта Фрекен Бок, она детям всегда вредит, – как бы рассудив по-взрослому, миролюбиво замечает наивный, но успокоенный постановкой маленького спектакля от бабушки Илья.
– Ну, конечно, Илюшечка. Как там в нашей песенке поется про зубки, которые нужно чистить перед сном, чтоб они не обижались, а красиво улыбались…: ля-ля-ля, это песенка моя, каждый зубик свой люблю, громко песенку пою… – и что-нибудь в этом роде напевая, они удалялись в ванну. «Вот это просто супер-театр одного актера, которому я, ни как Станиславский, верю до сих пор. У бабушки в запасе много было пьес, а спектакли разыгрывались порой, как сериалы, с продолжением и в лицах. До сих пор верю. Как же я люблю свою бабушку.
И если есть на свете Ангелы-Хранители, то у меня – точно она, моя бабушка. Сколько же убедительных «ролей» сыграла для меня она. Казалось бы, такая строгая и недоступная для всех, пусть и красивая, она властная и бескомпромиссная – моя бабушка. Ей уже тогда было нужно присудить звание «народной» артистки. Ну и что, что зритель всего один, ну и что, что он всегда один и тот же. Но зато, какой. Но зато у нее был свой зритель, безумно ею любимый.
Взаимно, бабушка. Взаимно.
«Вот это, Лева, убедительно», – оставаясь еще под впечатлением своих детских воспоминаний, восклицает Илья.
Между тем друзья продолжают свою прогулку по городу.
– Илюха, смотри какая девочка. Цимес просто!
– По-моему, грудь великовата, да и вообще…
– Грудей, Илья, как и любви, много не бывает. А у сингапурок вообще – редкость… И то сказать: я так и не усну рядом с «костями», потому что только впадешь в сладкую дремоту, а она как повернется, как ими (костями) загремит, все – сон пропал.
– А тебя, Левка, кто в постель-то зовет?
– Меня, Илюха, зовет мое богатое и буйное воображение.
– Не прикалывйся, Лева, девушки здесь хрупкие, но изящные.
– Согласен, есть что-то в этих девочках, какая-то изюминка, азиатский шарм какой-то… Но их таких изящных и хрупких, Илюша, не удивишь романтическим созерцанием звезд, а вот, например, подвеска с дорогим камушком – это то, что надо.
Сингапур – обеспеченная страна, и девушки здесь дорогие, и знаешь, при этом они искренние и честные. И заметь, девушки здесь не курят в присутствии малолетних детей, да и вообще, не курят и не вливают в себя алкоголь в дозах, не совместимых с приличиями, и беспорядочные половые связи не поощряют… и… в результате которых неприкаянные бедные детки появляются, неповинные ни в чем… невинные, как и в случае непорочного зачатия.
Россия, блин.
Илья запомнил.
– А еще еврейки красивые, а главное – умные, – увлеченно продолжает развивать Лева свою любимую тему, – они впитали в себя древнюю, тысячелетиями формировавшуюся мудрость нашего многострадального народа, которая неискоренимой печалью светится в их больших, глубоких, и неописуемо прекрасных очах. Им уже десятки тысяч лет, а они, блин, от этого еще привлекательней. Если когда-нибудь женюсь, то только на еврейке, – заключил благоразумный Лева.
