Вскоре зашептались и о Хейзел – как она, просто идя по улице, находила проклятые драгоценные камни. В последнее время к маме Хейзел наведывались только приезжие, да и они были редкостью. Мама стала раздражительной, и ее глаза, когда она смотрела на дочь, неизменно пылали гневом.
Хейзел старалась подниматься по ступенькам как можно тише – на случай, если у мамы покупатель. Музыканты в клубе внизу настраивали инструменты. На лестнице пахло растопленным маслом из пекарни по соседству, где начали готовить бенье[13] на утро.
На площадке наверху Хейзел почудилось, что из квартиры доносятся два голоса. Но когда она заглянула в салон, мама сидела одна за спиритическим столом, и глаза ее были закрыты, закрыты словно в трансе.
Хейзел множество раз видела, как она при клиентах притворялась подобным образом, что разговаривает с духами, но ни разу – наедине с собой. Королева Мари всегда говорила Хейзел, что ее гри-гри – это «чушь и обман». На самом деле она не верила в талисманы, предсказания судьбы и привидений. Все это было лишь представлением ради денег, спектаклем с ней в главной роли.
Но Хейзел знала, что в отдельные виды магии мама все-таки верила. Проклятие Хейзел не было обманом. Королева Мари просто не желала думать, что это ее вина – что это она каким-то образом сделала Хейзел такой.
– Это все твой отец, будь он проклят, – начинала ворчать Королева Мари, пребывая в особенно паршивом настроении. – Явился сюда в своем щегольском серебряно-черном костюме. Один раз мне удалось вызвать духа – и что я получила? Он исполнил мои желания и разрушил всю мою жизнь. Я должна была стать настоящей королевой. Это из-за него ты стала такой. – Она никогда не вдавалась в подробности, и Хейзел быстро усвоила, что спрашивать об отце не стоит. Мама лишь больше злилась.
На глазах Хейзел Королева Мари что-то пробормотала себе под нос. Выражение ее лица было спокойным и расслабленным. Она перестала хмуриться, ее лоб разгладился, и Хейзел с изумлением отметила красоту своей матери. У нее была густая копна золотисто-каштановых волос, как у Хейзел, такая же темная, как жареные кофейные зерна, кожа. Никаких причудливых шафрановых мантий и золотых браслетов, которые она надевала, чтобы впечатлить клиентов, – лишь простое белое платье. Но, сидя в своем позолоченном кресле, с прямой спиной, преисполненная достоинства, она выглядела величественно, как настоящая королева.
– Там ты будешь в безопасности, – промурлыкала она. – Вдали от богов.
Хейзел едва сдержала крик. Голос раздавался из маминого рта, но говорила не она. Какая-то старуха. Тон был мягким и успокаивающим, но в то же время повелительным – как у гипнотизеров.
Королева Мари напряглась. Не выходя из транса, она нахмурилась и произнесла уже своим голосом:
– Это слишком далеко. Слишком холодно. Слишком опасно. Он сказал, что туда нельзя.
Другой голос ответил:
– Можно подумать, он хоть раз сделал для тебя что-то хорошее! Дал тебе порченое дитя! Но ее талант может принести нам пользу. Мы можем отомстить богам. Ты будешь под моей протекцией на севере, вдали от территории богов. Я сделаю своего сына твоим защитником. Наконец-то ты заживешь как королева.
Королева Мари поморщилась:
– Но как же Хейзел… – И ее губы растянулись в зловещей усмешке.
– Порченое дитя, – произнесли оба голоса в унисон, словно сошлись во мнении.
Хейзел с колотящимся сердцем метнулась по ступенькам вниз.
