– Ты потерпел кораблекрушение?
– Кораблекрушение потерпели мои покойные родители. Я тогда был еще ребенком.
И он рассказал о первой жене Иакова, Ингеборг, которая взяла на себя заботу об Андерсе и его брате Нильсе. Эта история произвела на Вениамина такое сильное впечатление, что он стал здороваться с портретом Ингеборг, когда проходил мимо по коридору.
Олине часто рассказывала ему о родственных связях между всеми бывшими и нынешними обитателями Рейнснеса. Но она пользовалась иными красками, чем Андерс. Вениамину было интересно слушать ее запутанные истории и бесконечные подробности. Эти истории никогда не кончались. Андерс, напротив, рассказывал так, что Вениамину сразу становилась ясна суть дела. Однако, когда Вениамин сопоставлял истории Андерса и Олине, они непостижимым образом совпадали.
Вениамин перестал считать Иакова неудачником, умершим слишком рано, как внушала ему Олине. Иаков был веселый моряк, он сошел на берег и женился сперва на одной женщине, потом – на другой. А когда ему все надоело, он упал с обрыва. И ему неизменно сопутствовали уважение Андерса и любовь Олине.
Вениамину было приятно думать: «Иаков – мой отец».
– А если бы мой отец был жив, он взял бы меня с собой на Лофотены? – спросил он однажды у Андерса, когда они сидели на причале и чинили сети при свете большого фонаря.
– Дело не в этом… Ты и так пойдешь на Лофотены, только подрасти чуток. Отец тут ни при чем. Главное, чтобы ты сам что-то умел. – Андерс искоса глянул на Вениамина.
– А что именно? Что надо уметь?
– А черт его знает. Тут многое требуется, – не сразу ответил Андерс.
Потом он набил трубку и заговорил о своем отце:
– Он умел переворачивать тарелку с горячей кашей так быстро, что масло не успевало соскользнуть с каши. Как сейчас помню!
– Так не бывает!
– А вот у некоторых это получается. Отец не боялся обжечь руки. Да-да… Он утонул…
– А отец Ханны повесился?
– Да. – Андерс спокойно отнесся к этому вопросу.
– Почему так всегда бывает?
– Не всегда. Так кажется, только если смотришь на это из Рейнснеса.
– А ты чей отец?
– По-моему, ничей.
– Ты не знаешь?
– Нет, мужчине трудно за всем уследить.
Андерс сплюнул, чтобы скрыть улыбку.
– Почему не ты мой отец? – спросил Вениамин, внимательно глядя на Андерса.
– Об этом ты лучше спроси у Дины.
Андерс перерезал шнур маленьким ножичком, который был прикреплен к кольцу, надетому на палец. Ножичек клюнул шнур, словно острый клюв.
– Женщины сами решают, кто будет отцом их ребенка?
– Не всегда. Но Дина, конечно, решала сама.
– Иаков был очень хороший отец?
– Как сказать… Не знаю, выбрала ли она его только затем, чтобы он был отцом ее ребенка. Дина была слишком молоденькая, когда приехала сюда.
– Зачем же тогда она его выбрала?
Андерс вспотел. И шнур, которым он чинил сеть, кончился.
– Иаков был очень достойный человек. И ему принадлежал Рейнснес. Думаю, что и ленсман хотел, чтобы Иаков стал его зятем. Но точно не знаю. Спроси лучше у Дины…
Вениамин пропустил последние слова мимо ушей как пустую болтовню и спросил:
– А Дина сама хотела выйти за Иакова?
– Думаю, да…
– Зачем ей муж, который умер?
– Никто не знал, сколько проживет Иаков. И вообще, может, это ленсман решал, за кого выйдет Дина.
Они помолчали.
– Вот этому я никогда не поверю! – твердо сказал Вениамин.
Андерс невольно улыбнулся:
– Это было так давно.
Вениамин замолчал. Он сидел, перебирая сеть и не замечая, что нашел в ней большую дыру.
