Открыв книгу, я ощутил резкий запах старой бумаги и плесени. Словно невидимая рука, он коснулся моего носа, а затем безжалостно забрался внутрь, вызывая неприятные ощущения. Я поморщился, но затем сосредоточился на содержание. Я начал пробегать глазами по строчкам, цепляясь за причудливые буквы. Мозг напряжённо работал, превращая текст в знакомые и незнакомые слова. Губы шевелились, повторяя звуки, иногда я останавливался на сложных словах, разочарованно возвращаясь назад, чтобы уловить смысл.
Осилив половину страницы, я почувствовал удовлетворение. Дальше пошли слова, которых я не знал, и смысл ускользал. Переворачивая страницу, я читал отрывочные предложения, пытаясь составить из известных букв и слов хоть какую-то картину. Единственное, что мне удалось чётко понять, – не все вампиры боятся дневного света и у них есть клыки. Я машинально провёл языком по своим зубам, проверяя, не стал ли я вдруг похож на одного из них. К счастью, мои зубы оставались обычными, человеческими.
Кровать манила меня своим мягким матрасом, и я, не удержавшись, плюхнулся на неё, прижимая книгу к груди. Попробовав одолеть ещё одну строку, я сдался. Дождь продолжал барабанить по крыше, а серый день за окном неумолимо тянул меня в тёплый сон. И вскоре я уснул.
Я спал, спал, и спал. Я слышал, как вернулся Генри, как они разговаривали и ужинали с Люсьен. Мама даже приходила в мою комнату, но не стала будить. Слышал, как они легли спать. Я слышал звуки ночи и понимал, что Еву сегодня тоже ждать не стоит. Она наверняка напялила какую-нибудь нелепую тунику тетушки Агилии и спит, под веселый стук дождя. Все ее платья у нас. Наверное, мне не стоило водить ее к озеру через заброшенный сад, но другой дороги я не знал.
Ближе к утру я услышал отдаленное кряканье пролетающих уток. Их поддержал деревенский петух, пронзая утреннюю тишину своим звонким кукареканьем. Затем до моего сознания донесся скрип кровати. Это Генри поднялся и вышел на улицу. Прошло еще сколько-то времени, когда я услышал, как он возится на кухне. Затем шаги стали громче. Он подходил к моей комнате, а когда оказался рядом, навис надо мной. Я почувствовал прикосновение. Грубая рука коснулась моего плеча, я услышал:
– Ифор, вставай.
Я открыл глаза и заметил, что отец смотрит на книгу, лежащую рядом на подушке. Зевнув, я с трудом поднялся с кровати.
– Пора ехать, – произнёс он отстранённо и покинул комнату. Я начал быстро одеваться. Выбрал свободные чёрные брюки – они мне нравились. Натянул сапоги, накинул серую рубашку поверх штанов. Думаю, в таком наряде буду выглядеть вполне прилично среди горожан. Ополоснув лицо, торопливо причесался у зеркала и выскочил на улицу.
Стояло раннее утро. Сапоги тотчас погрузились в мягкую грязь. Ночной дождь щедро полил траву, превратив дорогу в скользкое месиво. Земля под ногами стала рыхлой, сопротивляясь каждому шагу.
Повозка ожидала на дороге. Внутри уже расположились Жульба и Генри. Жульба – отец Ларри, всегда жизнерадостный и полный энергии. Его круглое лицо, раскрасневшееся от утреннего холода, было обрамлено густыми усами, придающими ему забавный вид. Короткие руки крепко сжимали поводья, а голос звенел на всю округу,
Пройдя через мокрую траву, я ухватился за край повозки и ловко запрыгнул внутрь. Повозка медленно тронулась. Я огляделся – вокруг расставлены ящики с овощами, прикрытыми грубым полотном.
