Но Стеня так и не смог заснуть. Высунув голову в дверь, на улицу, замер, ошарашенный многолюдством. Одевшись наспех, выбрался на двор, да так и застыл, приоткрыв от удивления рот.
Город серел бревенчатыми срубами башен и стен, над которыми лишь кое-где возвышались луковые маковки с крестами церквей, да коньки самых высоких теремов. Торг раскинулся снаружи у городских ворот. Телеги с зерном, зеленью, клетки с курями, гусями, коровы, лошади, овцы.
Вдруг Стеню словно громом ударило: Один всадник, ехавший по торгу, был на гнедом жеребце, том самом, которого отец увёл в город. Парень одним махом перепрыгнул через плетень и побежал.
– Стой, дурень! Куда? – проскрипел Щур, выскакивая из дверей. – Ах, пострел! Не жрамши, не выспамшись. Встрянет сейчас в беду, так ещё и его мне вытаскивать?
***
– Задор? Задорушка! Ну, привет. Как ты тут, в городе? – Стеня погладил морду коня. Тот, вспомнив его, радостно зафыркал, ткнулся носом в плечо.
– Эй, малец! Откуда знаешь имя моего коня?
– Да я… Это мой… Наш конь… был. Отец его в город увёл продавать.
– А я гляжу, на кого же ты похож? Ну точно. В красной шапке, бойкий такой мужичок был. И верно, купил я у него Задора.
– Прости нас, мил человек, что лезем с расспросами, – запыхавшийся Щур положил руку Стене на плечо: – Это сын Афоньки Гузовского. А я их… дальний родственник. Ищем вот Афоньку. Как он в город ушел, так домой и не вернулся. Коня этого он в город вёл продавать. Привёл, значит.
– Та-ак, – богато одетый всадник соскочил наземь и внимательно оглядел старого да малого: – Выходит, вы теперь ищите этого… Афоньку?
– Ищем… Ты расскажи нам, как у Афони коня покупал. Сколько и чем ему заплатил? И кто кроме вас эту куплю видел? Как их имена? Как нам тебя звать величать?
– Вопрошаешь меня прямо как вирник на своде, – богач усмехнулся: – Ну да мне скрывать нечего. Зовут меня Захар Завидович. Послухами при покупке коня были мои приятели, Яков Микулич, да Лешка, Юзов сын, вон он по торгу шастает. А ты кто таков?
– Люди зовут меня Щур. А это мой… внучатый племянник, Степан, Афанасов сын… Сколь ты заплатил за коня?
– Этот красавец, – Захар погладил жеребца по шее, – стоил мне три гривны. И я не жалею, что заплатил столько. Хорош конь. Хорош!
– А чем платил?
– Две гривны монетками. И браслет с себя снял серебряный. Хороший браслет, витой, со сканью, ценой в гривну кун, не меньше. Жаль было такой отдавать, да коня упустить не хотелось.
– Многие видали, небось, как ты с Афоней торговался?
– Пол-торга, думаю, видело, – самодовольно усмехнулся Захар, – как я коня из-под носа у княжьего наместника увёл. Он-то только две гривны Афоньке предлагал, а я свой браслет добавил, перебил цену. Наместник и отступился. Да и к чему ему Задор? У него для парадного выезда Сивка есть, конь всем на загляденье. А отрокам его сгодятся и кони попроще.
– А потом ты Афоню не встречал?
– Нет.
– И не говорил он тебе, куда дальше пойдёт?
– Нет. Хотя… Говорил, что хочет купить топор и косу. А остальное серебро, мол, дочке пойдёт, на приданное… Ты думаешь, на это его серебро в городе кто-то позарился?
– Думаю, кивнул Щур. – Месяц прошел, а он домой не вернулся. А дома жена, четверо детей. Этот самый старший.
– Вот как, – Захар нахмурился, – Да жив ли он теперь?.. Ну, коли будет надо, зови меня видоком на суд. Не отопрусь. На суде скажу то же, что и тебе.
На том и расстались.
