– Был бы ты бабой, пригодился бы дважды, – мужик с копьем, сутулый и смуглый, мерзко хихикнул.
– А так мы тебя всего лишь… – третий, говоривший с кавказским акцентом, сделал паузу… – на мясо пустим!
– Но как вы… – Кирилл заглянул в глаза тому, кто находился ближе всех, и осекся, понял, что слова тут не помогут.
Под огненными бровями жили искорки кровожадного безумия.
– Хватай его, ребята! – заорал рыжий, и они бросились разом, обходя жертву с разных сторон.
На миг Кирилла парализовало от страха, захотелось укусить себя за руку и проснуться, вырваться из жуткого сна. Но он преодолел оцепенение, и прыгнул вправо, навстречу тому из каннибалов, что был вооружен бейсбольной битой и казался наименее опасным.
Ткнул шампуром, целясь ему в руку, и попал!
Брызнула кровь, раздался злобный вскрик, бита просвистела рядом, едва не зацепив плечо. Кирилл отмахнулся, просто отшвыривая мужика с битой с дороги, и побежал… дорога оказалась открыта!
Зацепился за кочку, и полетел вперед.
Едва успел выставить руки, и ударился локтями с такой силой, что лязгнули зубы и чуть не откусил себе язык. Перевернулся на спину, и увидел три приближающихся силуэта, то, как блеснуло, отражая свет солнца, лезвие топора.
«Вот и все, – пришла горькая, холодная мысль. – Машеньку я больше не увижу…».
– Ну, падаль, мы тебя для начала помучаем! – рыжий ухмыльнулся, снова показывая черные зубы.
Кирилл сначала не понял, что за треск ударил по ушам, и отчего на лице каннибала появилось изумление. Лишь когда топор вывалился из ослабевшей руки, а смуглый с хрипом согнулся, он сообразил, что это очередь, и что кто-то стреляет по людоедам из автомата!
Мужик с бейсбольной битой рванул прочь, завывая от страха, но упал через несколько шагов, и Кирилл даже увидел фонтанчики крови, выбитые пулями из его тела.
– Прямо в яблочко! – сказали неподалеку. – Все трое наповал, точно в тире!
Кирилл сел, понял, что руки его трясутся, а в голове – ни единой мысли.
Увидел, как из кустов выбираются мужчины в камуфляже, вооруженные автоматами Калашникова.
– Повезло тебе, парень, что мы рядом оказались, – сказал тот, что шел впереди, широколицый, со шрамом на скуле и с сединой на стриженной ежиком голове. – Ты кто такой?
– Я… э… вот, – Кирилл полез в нагрудный карман и вытащил журналистское удостоверение.
Оно обычно помогало находить выход из разных ситуаций, и всегда все объясняло.
Но широколицый глянул на корочки пренебрежительно и даже сплюнул.
– Можешь засунуть эту штуку поглубже в задницу, – посоветовал он. – От нее толку не больше, чем от мобильника, и железяку острую выкинь, а то еще порежешь кого… Понял?
– Да, конечно, – Кирилл отбросил шампур.
Облаченные в камуфляж мужчины деловито обыскивали трупы, выворачивали карманы, и по их движениям было видно, что заниматься подобными вещами им не в новинку.
– Вот, так лучше, – широколицый пинком отшвырнул шампур. – Вставай, пойдешь с нами.
Но тут Кирилла прорвало.
– Куда?! Зачем?! – рявкнул он, вскакивая. – Кто вы такие?! Что вообще происходит в этом сраном городе?! Что случилось, кто-нибудь может мне сказать, что за чудеса на виражах, вашу мать?!
– Откуда ты такой тормоз взялся? – спросил широколицый совершенно спокойно.
– Откуда-откуда, из машины… – буркнул Кирилл, стыдясь собственной вспышки и думая, что этим парням, военным или полицейским, может быть известно не больше, чем ему. – Ехал в Кстово, потом бац, провал, очухиваюсь в машине, свет вокруг, и в башке гудит, как в будке трансформаторной…
