– Привет, – поздоровалась соседка. – меня Людой звать.
Она протянула Нине свою пухлую руку с красным маникюром. Наращенные ногти удивили Нину, ведь прежде ей не доводилось таких видеть: в деревне ни одна баба, будучи хозяйкой в своем скотном дворе, не додумалась бы такие наклеить.
– Нина, – грустно ответила несчастная и пожала руку Людмиле.
– Бабы, – послышалось с другого конца помещения, – тушите свет! Поспать бы еще часок!
– Да какой там! – возразила другая, кажется, та самая Виола. – Скоро уже собираться!
Среди проституток началась какая-то возня, шелест, бубнеж.
– Чего, девки, кому сегодня на заказ? Только Вилке?
– Да! Сегодня кайфуем!
– Почаще бы так.
– Хватит, пора привыкнуть уже. Не первый день.
– Вот именно! Не вздыхай! А то тоску нагоняешь.
– Жрать охота! Когда принесут?
– Скоро. Нас разбудили раньше, жди.
– Кстати, а чего там у нас с новенькой?
Услышав, что проститутки завели речь о ней, Нина съежилась. Слюна нервной тошноты подкатила в рот. Она приготовилась отбиваться от толпы блатных борзых баб без тени нравственности и морали.
– Знакомьтесь, девочки, это Ниночка, – ласково произнесла Люда.
Ее нежный тон на мгновение вселил в Нину спокойствие. Но настороженность не пропала.
– Привет, Нин! – крикнул кто-то добродушно.
– С прибытием, – с тоской послышалось с другого конца. В голосе слышалось, что говорившая жалела Нину как саму себя.
Девушки подошли знакомиться. Оказалось, что среди них не было матерых шлюх, воровок, уголовниц, как думала Нина. Кто-то торговал когда-то на базаре, кто-то учился в институте, была медсестра и даже учительница начальных классов. Люда, кстати, была скрипачкой, за такой ее талант девушку вызывали часто приличные люди, работа ее была не из самых сложных по сравнению с теми, которые доставались другим девочкам. Про прошлое Нину не расспрашивали, про свое особо не рассказывали. Ввели немного в курс дела.
– Того, что тебя привел, – говорила Виола, сидя на кровати Нины, – ты будешь видеть редко. Он раньше был поставщиком, потом его куда-то перевели.
– В Озерки к нам и перевели, видать, – вздохнула Нина. – Оттуда он меня и приволок.
– Ясно, ты с окраины, – протянула Люда.
– Хорошо, что ты его не будешь видеть, Нин, – сказала одна из девиц тоненьким голоском, – ведь эта рожа только память и раны будет бередить.
– Да, – продолжила Виола, – это точно. А сутенер у нас Пашка. На первый взгляд простой мужик. Кому-то даже кажется сначала хорошим. Но ты не делай поспешных выводов. Это та еще крыса, под шкуру влезет – и держись.
– Знаешь, Нин, – сказала, вроде бы, старшая из них, Римма, – мне уже тридцать шесть, я жду, когда уже мой срок выйдет, чтоб скинули меня поскорее отсюда. Я тут с 1992 года. Столько девок при мне поменялись. Но как пришел этот Пашка со слащавой улыбкой, начался для нас ад. Он все порядки поменял. У него свои связи, он нас таким людям поставляет…
– Нелюдям, – перебила одна из девушек.
– Это точно, – вздохнула другая.
– Он улыбается, – продолжила Римма, – бодрит, в душу лезет, а сам тебя в ад каждую смену спускает. Готовься к чему угодно.
– Да и вообще, – добавила Роза, носатая армянка с большими бездонными глазами, – никому тут не доверяй из их шайки. Они все тебе улыбаются, пока ты хорошо работаешь, чтобы поддерживать твое настроение в тонусе, не загонять в депрессию, а сами тебя считают только куском мяса, с которого любыми, ЛЮБЫМИ, девочка моя, – намеренно подчеркнула Роза, – способами стараются сколотить прибыль.
