– Нужно же знать, что с этой электронной хренью делать, как её демонтировать без урона и ущерба, кому продать… Зачем она вообще нужна, она же промышленная? В частный дом или на дачу такую не поставишь, да ещё в таком количестве. Не пойму, – вторил ему Долгих.
– Ну, вот поймём – тогда и раскроем, – ответил Косенко.
– Давай, дерзай. Может, реально что-то новое заметишь, а то у нас уже «глаз замылился». Кстати, ты когда «прописываться» собираешься? Не затягивай, у нас с этим строго, – серьёзно спросил Долгих.
– Ну, давайте в пятницу вечером.
– В пятницу я на сутках, – скривил лицо Николай.
– Когда тебе это мешало? – съязвил Долгих.
– Не, давайте нормально посидим, познакомимся. Серёга пропишется, обмоем нового опера.
– Ладно, – согласился Долгих. – Давайте в субботу, но только прямо с утра… Короче, Серёга, давай по-братски: с тебя стол и закусь, с нас – бухло. У меня два армянских «старлея» в сейфе заныкано, начнём с них, – полушёпотом проговорил Дмитрий.
– Кто у тебя в сейфе заныкан? – От удивления глаза Косенко стали как блюдца от чайного сервиза.
– Наш «ДДД» трёхзвёздочный армянский коньяк называет старшим лейтенантом, – улыбаясь, пояснил Коля Белых. – Вот и припрятал в сейфе два армянских «старлея».
– Понятно… А «ДДД» – это что? – вновь спросил Косенко.
– Это не что, а кто. Это я – Долгих Дмитрий Дмитриевич… «ДДД».
– Вот же ёпт… Надеюсь, я к этому привыкну.
– Привыкнешь.
Ещё через полгода неразлучную троицу оперов из кабинета №317 коллеги по отделу стали звать «мушкетёрами»… без Д’Артаньяна.
Прошло месяцев девять с момента «прописки» Косенко в дружном оперском коллективе.
Полицейские будни тянулись медленно и обыденно: почти круглосуточная работа, кражи, грабежи, разбои, дежурства, выезды на место происшествия, составление кучи бумаг… Ни один взвод армянских старлеев был уничтожен коллегами по кабинету.
В очередное суточное дежурство Сергей в составе СОГ выехал на такую же кражу интернет-оборудования в доме №146 по ул. Петухова.
Антивандальный ящик находился на чердаке дома, над средним подъездом. Замок от ящика был сломан и валялся в метре от него. Оборудование было извлечено «хирургическим» путём и отсутствовало на положенном месте. В общем и целом, всё как всегда в таких случаях.
На земле «мушкетёров» это была уже шестьдесят третья кража. Неуловимые жульманы просто издевались над населением и полицией и никак не хотели оставлять хоть какие-то следы своего присутствия на месте преступления.
Опера перетрясли полторы сотни жуликов всех мастей и расцветок, отрабатывая их на причастность к кражам оборудования. Среди населения и агентуры распространили информацию о вознаграждении за любую информацию о ворах… Результата не было.
Неделю назад «СВД» вызвал всех троих к себе. Он не кричал, не топал ногами, не брызгал слюной, просто, глядя исподлобья, проскрипел зубами:
– Меня сегодня генерал «имел» за эти кражи… У нас на районе больше всего эпизодов, жульманы наверняка наши, сделайте хоть что-нибудь, напрягите ещё раз агентуру.
«Мушкетёры» стыдливо молчали.
– Идите, работайте…
Осмотрев с экспертом и следователем взломанный ящик, Косенко, прежде чем спуститься в подъезд и начать опрашивать жильцов подъезда, решил пройтись по чердаку, расширить, так сказать, ореол осмотра места происшествия.
В тридцати метрах от ящика, почти у люка крайнего подъезда, лежала пустая и смятая пластиковая бутылка из-под пива, остатки которого отчётливо виднелись на измятом дне.
