Сыщик Вийт и его невероятные расследования - страница 20

– …ответственность! – подсказала его жена, говорившая с сильным скандинавским акцентом. Она благосклонно улыбнулась Вийту сквозь боа из страусиных перьев: – Но вы вознаграждены талантом, которому нет равных! – она указала на место за столом напротив себя. – Присаживайтесь, барон! Меня, как вы, должно быть, знаете, зовут Герда Эйриковна. Не удивляйтесь этому имени, я родилась в норвежском фюльке Швеции.

Один из слуг беззвучно отодвинул стул, и Вийт сел. Перед детективом тут же появилась рюмка чего-то прозрачного, коричневого.

– Вы сложная задача для нашей погрязшей в этикете трясины, – проскрипела графиня-мать, прямая, как гвоздь, старуха, высохшая за первые семьдесят лет жизни до состояния, когда дальнейшие годы перестали сказываться на её внешности. Она сидела во главе стола, совершенно не стесняясь пить тот же коньяк, что и мужчины. – С одной стороны, вы потомок наидревнейшего рода, с другой… гм… полицейский! – в тонких пальцах матриарха жил своей жизнью длиннющий янтарный мундштук с дымящейся элегантной сигареткой.

– Полицейский, но какой полицейский! – мягко возразила Герда Эйриковна. – Газеты пишут, что вы, барон, гений!

– Вряд ли они уточняли в книгах значение этого слова! – скромно потупил взгляд Вийт. Потом, спохватившись, взял заключение Вычислителя у стоявшего за спинкой стула Фирса. – Вот результаты, которые вы ждёте, ваше превосходительство.

Вновь из ниоткуда вынырнул мажордом. Вийт положил документ на подставленный серебряный поднос. Строгий человек с достоинством обошёл весь стол и склонился перед графом.

– Благодарю, благодарю! – быстро закивал Пётр-Михаил Саулович. Он пробежал глазами первую страницу, пролистал остальные и отбросил бумаги господину средних лет с чёрными волнистыми волосами до плеч: – Как и ожидалось! Подлинник!

– Да, но я это говорил и без всех этих шестерёнок, – скривился тот. Просмотрел документ и повернулся к Вийту. – Я Флегий Яросвитович Станимирский, знаток средневековых рукописей. Может, слышали? – мужчина подождал мгновение, но Вийт молчал, и тогда учёный указал на ещё одного господина за столом. – А это Павел Иванович Тарасюк, специалист в области живописи…

– …И с-сам немножко художник, – смутившись, закончил фразу тот. Он говорил тихо, шепеляво, тонким голосом, слегка заикаясь.

Вийт кивнул.

Павел Иванович покраснел, заворочался, достал очки, водрузил их на нос в дополнение к уже сидевшей там паре. Вооружившись этой сложной конструкцией, он несмело, оглядываясь на Станимирского, потянулся к полицейскому заключению.

– Сомнений нет даже у бездушной машины!.. – обладатель коллекции оптических линз возил носом по строчкам документа.

– Но, барон! – нетерпеливо прервал художника граф. – Ведь есть причина, по которой эти бумаги привёз нам не посыльный, а сыщик! И какой сыщик!

– Мне было приятно доставить вам это заключение лично, – поднял бровь Ронислав Вакулович.

– Я так и понял… – забормотал граф Мйончинский. – Я так и понял… – он посмотрел на жену и добавил: – Только не говори, что ты говорила!

– А я и не собиралась говорить, что я говорила!.. – буркнула та.

– Мы послали за манускриптом, – игнорируя сына с невесткой, уверенно проскрипела графиня-мать и перевела свой орлиный взор на Флегия Яросвитовича. В галерее будто наточенная сталь сверкнула.

Станимирский содрогнулся, засуетился.

– Судя по всему, вы, барон, уже знаете, что речь идёт о старинном манускрипте, – быстро заговорил специалист по средневековым рукописям. – Это пате́рик инока Феоктиста 1226 года в списке 1462 года крилоша́нина Касияна. Утрехтский букинист Ганс Краус договорился о покупке этой уникальной книги за четыре с половиной тысячи…