Женщина на мгновение закрыла глаза, затем продолжила:
– В тот вечер, я как и всегда в такой час была в столовой. Муж ужинал рано и находился у себя в кабинете. По вечерам он обычно всегда там сидит. Я думаю, что вы заметили, наш второй этаж небольшой. Фактически там жил один муж. Рядом находится чулан и бильярдная. Наш дом очень старый, во всех комнатах отличная шумоизоляция. Поэтому никаких криков мы не слышали. Мистер Уэст ушел к себе около девяти вечера. В двенадцать мы вместе со служанкой поднялись к нему. Открыв дверь, я увидела, что муж лежит бездыханным посередине комнаты. Я вскрикнула и упала в обморок. Хотя я никогда до этого не теряла рассудка. Служанка сбежала вниз и послала за полицией.
Кантвелл слушал очень внимательно и когда леди замолчала, он спросил:
– Было ли открыто окно в его комнате?
– Нет, сэр, не было.
– Ничего подозрительного вы тоже не заметили?
– Нет.
Кантвелл качнул головой и откинулся на спину дивана.
Через пару секунд я спросил у леди:
– А вы уже получили свои бумаги на наследство?
– Да. Я храню их у себя в чемодане.
Кантвелл поинтересовался:
– Можем ли мы задать вам последний вопрос? Почему вы переехали в гостиницу после смерти вашего мужа?
Женщина помолчала, оглядывая нас, и смущённо ответила:
– Видите ли, я всю свою жизнь боялась различных духов и призраков. Так вот, мне кажется, что после смерти Клементина, его дух поселился в доме, я просто очень боюсь и намерена пока остаться здесь. Мне нужна маленькая смена обстановки, чтобы восстановится. Хотите ли ещё что-нибудь спросить у меня?
– Нет, – сказал Кантвелл. – Мы больше не будем злоупотреблять вашим вниманием. Идемте, Флетчер.
Мы остановили кэб и уехали, по пути домой Кантвелл почти не разговаривал. Он сидел и смотрел в окно. Полседьмого мы вошли в нашу гостиную и уселись в кресла. Мы принялись допивать Шардоне. Одно время я сидел молча, уставившись в стену, а затем обернулся к другу, который о чём-то размышлял, его брови были собраны, губы сжаты, а взгляд был прям и резок.
– Я понимаю, о чём вы думаете, Кантвелл. Но я предположу, что это дело будет очень предсказуемым.
– В каком плане? – оторвавшись от своих мыслей, задумчиво пробормотал он.
Я постучал костяшками пальцев и ответил:
– Я считаю, что Хилари Уэст имеет прямое отношение к делу.
– Почему? – вдруг улыбнулся мой друг.
– У нее очевидный мотив. Убить мужа ради денег, ведь выяснилось, что он не давал ей ни пенни. Как леди Уэст описала его, так это был очень непростой мужчина со сложным характером. Он не давал ей заниматься любимым делом, во всем ограничивал. Знаете, Кантвелл, эта женщина у меня ассоциируется с черной вдовой. Ее фигура, такая гибкая и острая, как у паучихи, одета в черное, к тому же вдова. Удивляюсь, как ей ещё разрешили получить наследство.
Итан вопросительно уставился на меня:
– Мой друг, вы лучше меня должны знать, что такое презумпция невиновности. У Скотланд Ярда нет особых улик против Хилари, значит полиция не может ограничивать её в законных правах на наследство.
Я вздохнул и налил себе ещё чуть-чуть вина:
– А что же будем делать мы?
Помолчав, Кантвелл ответил:
– Ждать, и искать улики, мой друг.
На следующей день, я проснулся весьма рано. На часах было девять утра, я попробовал заснуть, но яркое солнце било мне в глаза. Встав с кровати, я задвинул штору и улёгся обратно. Провалявшись минут пятнадцать в постели, я все таки соизволил встать и выйти из комнаты. Итан Кантвелл сидел в кресле и читал, положив ноги на другое кресло. Его черные волосы были завязаны в пучок, а сам он предстал передо мной в красном халате. Увидев меня, он воскликнул:
