Вот эти зубы в бигудях блестят в оконце
в них разгорается огонь и прет на солнце
как всадник разгоняясь на лету со всею дури
без разговоров падает в дыру на дно кастрюли
Она ведь из бумаги это плохо
гореть ей доктор не велел ведь будет жопа
как молибденовая с сиськами корова
она уж очень далека от эталона
нур кз и хренщина целуются
губы на морозе лязгают и сцепляются
расстояние между молекулами газа заметно меняется
О Облаида наливай еще пусть будет больно.
2.22. Незаданный вопрос
Роса вчерашнего дождя и день сменяя ночь
по узким улицам бродя… уносит время прочь
Минуты таят словно снег как колесо судьбы
идешь и переходишь в бег в местах сплетения рек..
Незаданный вопрос несказанное нет
соломы цвет волос и сладкий запах лет
И ты живешь зачем то тут давно забыв зачем
и помнишь лишь …что это сам решил остаться здесь…
По узким улочкам бродя в тени старинных скал..
по городам которых нет… находишь что искал…
В винтажном отражении стен ты видишь странный свет
свечами освещенный зал и неожиданный ответ…
2.23. Волчий вой.
Сквозь почти стиснутые зубы
лезет наружу волчий вой
и случайные прохожие в ужасе
словно страусы в песок
прячут головы свои в мусорных кучах
и под свежий асфальт дорог
и кожа их вдруг трескается
рассыпается стеклом
и из под масок их человеческих
чистый и искренний
вырывается волчий вой.
2.24. Дом статуй.
Время чудес тесного мира малыш в промокших колготках дитя
поедатель конфет и бумажных салфеток
молочные реки текущие вязкою медленною водою
фарфоровых ваз муравейник
каменный дом статуй вечно живой советник твой собеседник
потускневшая лампа луны визг чужой детворы
цветные обои краски и стены со следами прохожих рук ног
Он забудет тебя в тени этих огромных домов
нависающих скалами над переулками улиц
Пустыми глазницами окон и веками занавесок
он будет следить за движениями твоих губ
за колыханием волос и талии
Дым век тени бредущие сквозь глаза
свежий воздух дыхания ветра
Кубический мир плоско квадратный
аккуратно сложенный в точку
печальный веселый странный.
2.25.
Движения тихих мыслей… звуки
касания теплых губ и согревающие руки
Счастливая луна на своем троне
иллюзии в глазах и на ладони
мелькающие призраки… их лица
и расцветающие в огне пламенем крылья листья
Мальчик не ставший ее мужем спрятанный но очень юный
незаметный для тысячи глаз как крапива жалящий жгучий
Море крадущее воду у рек обжигающие прикосновения рук
в водовороте стихий крапива как трепет огонь ее губ
На этом празднике танцующих женщин детей
полные налитые молоком колоски зерен хлеба
цветные полотна рубах и нивы
горячие колышущиеся ивы
Колени ее берегов следы ее снега
полноводные колоски рек и узкая талия линии света.
2.26.
Великолепный дом… построенный средь хаоса и ночи
в нем плакали шакалы от тоски
пруд закипал и покрывался кровью
а рыбы выбегали из воды
И слушала луна их плачь и слезы и вторила и подпевала с высоты
она ходила в фиолетовом морозе и в ледяном дыхании пустоты
В сосуде с глиной жизнь не раз рождалась
и умирали в страшных муках города
а с небоскребов с хохотом срывались
– безумцы… слуги короля
Горящие угли в кармане и тлеющие идола глаза
оранжевые губы и колени нагие как зимой луга
Какая скука незаметно подбежала какая скука утащила тишину
и мы теперь в безумном этом звуке живем в чистилища аду
Оно еще ребенок за кустами она еще покойник но жива
рой золотистых листьев окружает и за душу берет ее рука
И била жизнь во все колокола и открывались запертые двери
