– А когда мы с тобой пойдем по магазинам?
Светочка иногда предлагала мне совместный шоппинг.
Представляю себе, что за мысли клубились в ее кудрявой головенке.
Света так и видела, как мы вместе шляемся по московским нестерпимо пафосным и дорогим бутикам, как она дает мне рекомендации и советы и я под ее мудрым руководством совершенно преображаюсь. Мы покупаем для меня красное открытое платье, леопардовое пальто и лакированные ботильоны на огромных каблуках. Я становлюсь модной, гламурной, раскрепощенной. Вне себя от радости после этого чудесного преображения я заключаю Светочку в объятия, рыдаю от счастья и назначаю ее своей лучшей подругой. Мы начинаем развлекаться, вместе едем куда-нибудь в Ниццу, в один день выходим замуж за баснословных красавцев – ее может быть голливудской звездой, которых она так обожает. Мой, так и быть…
А, да какая разница!
Примерно так воображала себе сотрудница Светочка, но я вовсе не стремилась осуществлять ее честолюбивые мечты.
И уж тем более мне не хотелось носить леопардовое пальто и красное платье.
И можно предположить, что и на самых высоких каблуках я не ушагаю далеко от Аптекаря…
Так зачем пытаться?
Кстати, еще неизвестно, как бы он отнесся к смене моего имиджа.
Ведь одежду – ту самую, черно-бело-бежевую – выбирал мне он.
Это происходило так.
Примерно три-четыре раза в год он приглашал меня за покупками.
Мы заходили в одни и те же магазины и проделывали один и тот же ритуал – я примеряла платья, выходила из примерочной и показывалась Аптекарю.
Тот одобрял или отвергал.
У Аптекаря был консервативный вкус.
Ему нравились консервативные черные костюмы и белые блузки. Маленькие черные платья. Туфли-лодочки из натуральной кожи. Дорогие сумки. Выходное платье – желательно кружевное, свободных форм. Из украшений он одобрял только жемчуг. Бриллианты, доставшиеся мне по наследству от матери, прозябали в шкатулке из красного дерева. Я никогда их не надевала.
Мои сверстницы носили потертые джинсы, майки с забавными принтами, штаны-афгани, балетки и яркую бижутерию.
Я же в своей одежде чувствовала себя пятидесятилетней матроной. Однажды Аптекарь привез мне брошку с женским профилем, массивную, тяжелую.
Я поблагодарила, но подарок носить не стала.
– Какой-то кошмар, – пожаловалась Ирине Давыдовне. – Мне же не сто лет, чтобы прикалывать такие брошки.
– Покажи-ка, – попросила Ирина. – Ах, какая красота!
– Что же тут красивого?
– Ах, глупышка! Это называется – камея. И она, видимо, очень старая. Видишь, облик женщины вырезан в камне…
Ирина пустилась в какие-то объяснения, но я только рукой махнула. Если бы на то была моя воля, я бы подарила эту брошку Ирине. Но Аптекарь при первой же оказии спросил, почему я не надену камею. Он подчеркнул, что она очень, очень важна для него.
И я заколола ею шарф, когда мы пошли куда-то вместе – кажется, на премьеру в театр.
Все на нас глазели.
Мы – те, кому завидуют.
Как мало тут поводов для зависти, кто бы знал!
Лично я – завидую Светочке.
Она свободная и легкомысленная девчонка. У нее были романы и увлечения. Она шикарно курит тонкие сигареты и ходит по клубам. А я в ночном клубе никогда не была. Хотя Светочка зовет каждую пятницу.
Может, поехать сегодня?
По идее, это можно устроить.
Просто уйти со службы раньше, чем за мной приедет Кузьмич.
Аптекарю отправить сообщение на мобильный телефон.
Например, такое: «Ушла веселиться в ночной клуб».
