Что будет, интересно?
Да ничего. Но у меня нет денег, я не одета для пафосного клуба. У меня унылая прическа, волосы, не знавшие краски и утюжка, они гладко зачесаны от лица и туго заплетены во французскую косу. Косу мне каждое утро сооружает Ирина. Аптекарь обожает такую прическу. А я выгляжу с ней как школьница, ученица седьмого класса.
Но, даже если бы мне и пришло в голову совершить такой невероятный «финт ушами», как говорили в школе, у меня бы все равно ничего не вышло. Примерно в половине шестого, когда Светочка, исполненная предвкушений, лихорадочно подмазывала губы, по коридору пронесся шорох, и Аптекарь собственной персоной заглянул в наш убогий кабинет.
– Здравствуйте, девочки. Александрина, ты готова? Я за тобой.
– Здра-авствуйте, Александр Анатольевич, – залебезила Светочка. – А до конца рабочего дня еще целых сорок минут…
– Отрадно видеть такое рвение в служащих, – отрубил Аптекарь. – Александрина!
Разумеется, я схватила сумочку и вышла в коридор. Аптекарь пропустил меня вперед себя. Я шла, а он топал за мной, как телохранитель. В коридоре приоткрывались двери, из щелей на нас смотрели любопытствующие. Отец и дочь Вороновы шествуют!
– Как прошел день? Напрасно ты вышла сегодня на службу. Знаешь, ты очень бледная.
– Ничего.
– Хочешь где-нибудь перекусить?
– Нет, спасибо. Лучше домой. Я и в самом деле не очень хорошо себя чувствую.
Больше мы не разговаривали. Молчание не доставляло мне неудобств. Наверное, Аптекарю тоже. Во всяком случае, я ничего не могла понять по его непроницаемому профилю.
И вот нам – завидуют?
Ох, зря.
Мы живем грустно. Холодно мы живем.
Но почему? Чего нам недостает для счастья?
С Аптекарем на эту тему заговорить я не решалась. Как вы уже поняли, мы вообще немного разговаривали. Аптекарь всегда был занят. Часто возвращался домой заполночь. Иногда вообще не приезжал ночевать, если задерживался надолго. Кажется, он снимал номер в каком-то отеле.
Если отец и оставался в какой редкий день дома, то к нему тоже было не подступиться. Аптекарь сидел в своем кабинете, пролистывая какие-то старые бумаги. Иногда спускался вниз, в каминную. Смотрел свой любимый сериал – «Бандитский Петербург». Тогда к нему можно было присоединиться. Он трепал меня по плечу, гладил по голове, угощал мармеладом из круглой коробки – он обожал мармелад «лимонные дольки». Не знаю никого, кто бы еще любил этот мармелад. Впрочем, у меня вообще немного знакомых.
А друзей у меня совсем нет.
Но разговаривать Аптекарь отказывался, крутил головой, показывал на экран, где один гладко зализанный хлыщ, блондин, явно собирался побить другого гладко зализанного хлыща, брюнета.
– Смотри, тут все правда! – говорил он.
Особенно его забавлял один из героев, которого звали Антибиотик.
– Ну, крутой парень! Ну, и крутой же!
– Это всего лишь Антибиотик, а ты у меня – настоящий Аптекарь, – сказала я ему как-то.
Аптекарю это страшно польстило, он с удовольствием посмеялся и даже повторял мои слова в кругу друзей. Не удивлюсь, если это прозвище укрепилось за ним. Во всяком случае, мне он позволял именовать себя Аптекарем даже в глаза.
Примерно раз в месяц мы выходили в свет.
Четыре раза в год я посещала могилу матери и сестры.
Одну могилу – они похоронены вместе.
Оттого мы, должно быть, и жили невесело.
Моя мать и сестра погибли в автокатастрофе.
Страшной катастрофе, в которой уцелела я одна.
