– Хороший кофе, хороший, – добавил проходивший мимо Ману Гавилар, – про меня только хорошо покажите. Кстати, тебя я тоже помню – ты с первого канала. Но вас я реже смотрю.
Рубен Леон покачал головой и стал искать взглядом своего оператора. Альварес уже устанавливал на столе микрофон с логотипом телеканала рядом с аналогичным, поставленным Сальвадором Горацио и теми устройствами, что были предназначены для усиления звука в импровизированном зале заседаний.
Спустя 20 минут после начала совещания и дежурных слов от Тапиа и Пульи, Алессио Лопес, едва не задев краем штатива задремавших Министров культуры и здравоохранения, двинулся в сторону палатки с кофе. Его молодой корреспондент, не скрывая желания наконец перекусить, почти вприпрыжку двигался в ту же сторону.
– Итак, достопочтенные идальго, – Рубен Леон выступал в качестве своеобразного председательствующего за столом с кофе, мате и выпечкой, – что мы имеем?
– Закрытое совещание в больнице, где видимо, всё плохо и… Боливию, – журналист из «Нуэво Диарио» сделал небольшой глоток из своей чашки.
– Поездочка на забытую Эль Диабло окраину Умбрии, а по факту сняли чуть-чуть да ещё немного, – Леон покачал головой, – как говорится, чем дальше в джунгли, тем толще повстанцы.
– Да ладно вам, – Сальвадор Горацио наливал кипяток в пластиковый стаканчик, – сейчас вроде Президент нормально говорил на заседании.
– «На заседании», – передразнил его Рубен Леон, – за столом! Никакого движения, никакого драйва. Просто говорящие головы. Ты ещё интервью этой… ассистентки про волонтёров вспомни. О-о-очень содержательное.
– А я тебе говорил, что поездка бестолковая получается, а Рубен? А ты мне начал про недостаток опыта, – ухмыльнулся Горацио.
Он уже понимал, что не в силах повлиять на происходящее и как-то оживить рабочий визит Президента. Успокаивало только то, что и у другого телеканала отснятый материал ничем не лучше. Корреспондент второго государственного обвёл собравшихся взглядом. Здесь были все из хвостовой части салона «Борта номер три», кроме сидевшего на заседании с важным видом Домингеса и снимавшего происходящее с видом преступника перед казнью президентского оператора, а также протокольщика Базиле Годоя.
Хара, сделав несколько снимков, одним из первых воспользовался предложением испить кофе: «Во-первых, я голоден, во-вторых, на совещании фото что в самом начале, что в конце одинаковые. В-третьих, мне всё равно за счёт чего зарабатывает Гавилар». При этом Горацио обратил внимание, что Хара обменялся одобрительными взглядами с Хосе Пульей. К удивлению молодого журналиста, эти двое были знакомы ещё со школы – нынешний Вице-Премьер был немного старше, но Хару с тех времён помнил и при встрече не отворачивался. Об этом поведал сам фотограф. А вот других журналистов и сотрудников пресс-службы сеньор Че порой не замечал. Или делал вид, что не замечает.
За непродолжительное время своей работы в СМИ Республики Умбрии молодой журналист успел проникнуться симпатией к Харе. Своему тёзке Сальвадор Горацио доверял. В отличие от порой чрезвычайно исполнительных Домингеса и оператора Президентской пресс-службы.
– Знаете, – Горацио обвёл всех взглядом, подбирая слова, – мне кажется, наш Дон Серхио в принципе нормальный идальго…
– Так, это мы знаем и не сомневаемся, – Рубен Леон был, казалось, немного раздражён.
– Дай скажу, коллега!
