Сюжет для жизни - страница 7

В общем, случилось то, что случилось, и Маня даже не испытала никаких угрызений совести, потому что Мишку можно было воспринимать только в одной плоскости – горизонтальной. Он, как только в первый раз пришел, и Маня его увидела, был, как будто, с тавром на лбу. Там читалось одно слово – койка. Это произошло у Ленки в квартире, когда все разбежались по своим делам, и даже Ленкина свекровь куда-то утопала, а Мишка пришел и без лишних слов навалился и смял Маню, как фантик от конфеты. И это было, как… в общем, «гусары денег не берут»! А ей и не надо было серьезных отношений. По большому счету, и того, что случилось, тоже не надо было. Но – случилось. А потом случалось ещё и ещё. Однажды – у него дома, причем, его мама в это время тоже была там, и, конечно, к происходящему не могла отнестись безучастно. Она несколько раз проходила мимо закрытой двери в Мишкину комнату, и тогда Маня деревенела, а Мишка начинал дико ржать. Мама произносила две фразы, но каждый раз с интонациями, нарастающими «крещендо»:

– Нельзя ли потише?! Вы не одни!

После первого же мамочкиного демарша Маня попыталась удрать, но Мишка сказал:

– Не дергайся, это она от зависти, – и снова заржал. Ну – гусар, что с него взять?

В общем, Маня в Питере отметилась. Вся эта кривая-косая связь оборвалась, как только она купила билет на самолет. Она себе сказала: «Всё. Ничего не было. Если начнутся письма – отвечу пару раз и закруглю. Тут все ясно. У него таких, как я, воз и маленькая тележка. Я, может, только помоложе остальных, а может, и не всех. Ну и ладушки». К Максу это не имело никакого отношения. Это было Манино зазеркалье.

Были потом письма от Мишки, да, были и ответные. И быстро, так как Маня хотела, закруглить не получилось. Что-то было в этом придурке, какой-то манок. И дело не в том, что между ними случилось. Мишка был шут при короле, вот что! Ему позволено было многое, и вот эта его бесшабашность и безнаказанность, Маню просто заворожили. Таких оторв она еще не встречала. Вся Мишкина брутальность вписывалась в Манину новую картину мира по принципу «чем хуже, тем лучше». Она понимала только одно – весь её ресурс любви так до основания вычерпан, что ни на кого больше не осталось. А если так, то ведь совершенно неважно, кто будет рядом, лишь бы не сволочь. Мишка сволочью не был, но она с ним ничего не связывала в будущем, потому что, всё-таки, того что было в Мишке, оказалось недостаточно для просто жизни. Потом, постепенно, всё сошло на нет.

Ленка в телефонном разговоре как-то сказала, что он женился, потом, через несколько лет его жена умерла. Маня была уже замужем, и все эти новости её совершенно не тронули.

Замуж Маня выходила тоже не как все люди. Вообще, после отъезда Макса, что-то в ее жизни сдвинулось за грань ее же собственных представлений. И в этой жизни она ощущала себя не участником событий, а наблюдателем и немного кукловодом. Нет, не Карабасом-Барабасом, потому что жестокости не допускала, – она просто выстраивала ситуацию по своей драматургии, учитывая тайные, как им казалось, желания участников. Эти желания сбывались, Маня только придавала им направление и ускорение.

Сева долго ходил вокруг да около, и Маня решилась. Она однажды, после очередной вахты на кухне, подзадержалась дольше обычного. Устала, прилегла отдохнуть, хотя могла бы уйти, как делала раньше. Сева был у мамы в больнице, а когда вернулся, увидел спящую Маню на маленьком диванчике в гостиной. Трудно сказать, что подтолкнуло его к решительному объяснению: может вид спящей вызвал у него умиление, может, ещё что-то, но Сева, наконец, заговорил по делу…