Сжигая мосты - страница 41

Я внимательно выслушала всю речь свекрови, и всё это время противный ком стоял в горле, постепенно увеличиваясь в размерах и грозясь вырваться наружу горькими слезами. Я никогда бы не подумала, что Виктор Павлович мог изменить Наталье Леонидовне. Их отношения всегда казались мне настолько нежными и трогательными, что я считала их идеальной парой. Их любовь была настолько искренней и прозрачной, что каждый, кто видел их вместе, поражался, как им удалось пронести такое глубокое чувство сквозь годы и не расплескать его, не растратить понапрасну. И теперь я понимала, что сохранить такие чувства и отношения – трудоёмкий процесс, затрагивающий обоих участников. Несомненно, моя свекровь проявила железную силу воли и безграничную мудрость, и была вознаграждена за это счастливым браком, но я с грустью осознавала, что у нас с Марком всё иначе.

– Наталья Леонидовна, – тихо начала я, заглядывая в её карие глаза, – Марк не Виктор Павлович. Он совсем другой человек, а в последнее время и вовсе казался мне не тем Марком, от которого я когда-то потеряла голову. Он изменился, стал отстраненным, чужим мне. Он уже не любит меня, да и я не испытываю к нему прежних тёплых чувств. Я благодарна вам за попытку исправить ситуацию и за поддержку, но в нашем случае ничего уже нельзя изменить. Меня начинает трясти и подташнивать, когда я представляю, как Марк ласкает ту шикарную блондинку. Я не смогу простить его, да он и не собирается просить прощения. Он влюблён в другую и выбрал свой дальнейший жизненный путь, в котором мне уж точно нет места. Мне жаль, что так вышло.

Я видела, как понимание неизбежного накрывает эту добрую женщину, как искра последней надежды на хороший исход гаснет в её глазах, уступая место надвигающейся боли. Наталья Леонидовна придвинулась ко мне вплотную и сжала в своих мягких объятьях, со словами: – Девочка моя, мне так жаль.

Тут я не выдержала и разрыдалась на плече у этой женщины, позволяя себе наконец выпустить наружу всю ту боль, которая спазмами сдавливала мне горло. Мы прорыдали так не меньше четверти часа, и когда слёзный поток уже не мог находить запасы жидкости в организме, чтобы продолжать своё течение, мы отстранились друг от друга, громко шмыгая носами.

– Детка, – ласково проговорила Наталья Леонидовна, – мне больно, что так получилось. Пожалуйста, что бы ни случилось, не забывай навещать нас с Виктором. Помни, мы любим вас с Катей и вы всегда будете для нас желанными гостями.

– Я ценю это, Наталья Леонидовна, спасибо, – ответила я, вытирая мокрые щеки тыльной стороной ладони.

Я проводила её до двери, она улыбнулась мне ободряющей улыбкой с оттенком вины за поступок сына и уехала, оставив меня наедине со своими мыслями. История свекрови затронула что-то в моей душе, посеяла там сомнения относительно правильности моего решения. Я спрашивала себя, смогу я хотя бы сделать попытку простить Марка, если он вдруг раскается и будет умолять меня вернуться? Получится ли у меня переступить через свою уже растоптанную гордость, через остатки самоуважения ради сохранения семьи? Я не знала ответов на эти вопросы, да и к чему мне было их знать сейчас, когда я была уверена, что Власов ни за что не будет даже пробовать помешать нам развестись. Я невольно сравнивала поведение Виктора и Марка и последний сильно проигрывал в моих глазах. Нет, своим поведением Власов мне уже всё доказал, не стоит выдумывать какие-то несуществующие соломинки, за которые можно было бы ухватиться. Их просто не было. Да мне и не хотелось за них хвататься. Решение расстаться было для нас абсолютно добровольным и негласно согласованным, а чувства неприязни вполне взаимными. Такие выводы немного успокоили мои потрёпанные нервы и придали мне былой уверенности, которую я слегка растеряла после неожиданного признания матери Марка. Я накинула куртку и вышла на морозный воздух, жадно втягивая его носом, ощущая его приятную прохладу и свежесть.