– Два десятка, ни хрена себе! – проговорил глядевший из-за моего плеча Валера Гурьев. – И что, ты собираешься с ними со всеми беседовать?
– Понятия не имею, – ответила я со вздохом. – По логике вещей, надо бы!
Я растерянно переводила взгляд с экрана монитора на листок своей записной книжки, куда собиралась переписать все двадцать имен.
– А знаете, вы не переписывайте все сразу, – догадавшись о моих сомнениях, сказал супруг хозяйки. – Запишите несколько, а потом, как вы с ними побеседуете, перепишете остальных.
Я именно так и сделала, причем первым в мой список попало имя официанта Сергея. Однако на душе все равно было тяжело.
– Спасибо вам огромное! – Юрий проводил нас к выходу из квартиры. – Я понимаю, дело безнадежное, но все равно для Нади такая поддержка ваш визит к ней!..
Я опешила от таких слов.
– А почему вы так убеждены, что ее положение безнадежно? – спросила я, чувствуя, как в душе моей зашевелились противные сомнения.
– Знающие люди говорят, – грустно ответил супруг Надежды.
– Если не секрет, что это за знающие люди? – не унималась я. – Уж не этот ли мальчик, у которого еще молоко на губах не обсохло, – адвокат?
– А, Саша – нет! – Юрий грустно улыбнулся. – Тот, кроме Уголовного кодекса да пары инструкций Минюста, о деле еще ничего не знает.
– А кто тогда вам это сказал? Тот самый человек, к которому шеф-повар Вера Семеновна сегодня ездила рано утром?
Юрий в изумлении вытаращил на меня глаза.
– А вы откуда знаете?
– Иванилов рассказал, – ответила я преспокойно. – И мне бы очень хотелось знать, что это за человек.
– Понимаете, – поддержал меня Гурьев, – не у милиции, а у нас против шеф-повара появились очень серьезные подозрения. Потому что отравить санитарного врача ей было проще всех.
Некоторое время супруг Андреевой смотрел на нас испуганно, потом вдруг нахмурился, кивнул и сказал сухо, отчужденно:
– Ну да, Верочка мне сегодня жаловалась, что вы ее чуть до инфаркта не довели своими подозрениями.
– Так, значит, вы вместе ходили к тому или той неизвестной, так, что ли?
– Да, вместе! – неожиданно резко, с вызовом сказал Юрий. – И этот, неизвестный, как вы изволили выразиться, не кто иной, как заместитель прокурора области.
– Ого! – воскликнул Валерий Гурьев. – И вы с ним лично знакомы?
– Да, даже дальние родственники!
– И он вам сказал, чтобы насчет Надежды Андреевой вы не рыпались: с такими уликами, как у нее, можно считать, что она уже прописана в колонии строгого режима?
Тяжело дыша, муж хозяйки ресторана уставился на нас.
– Вы, собственно, к чему это все ведете? – спросил он наконец.
– Довольно темная это история, вот что, – философски заметил Гурьев. – И создается такое впечатление, что, если Андрееву упрячут за решетку, ее родственников и знакомых очень даже это устроит. Хотя им и жалко ее до чертиков, конечно, тоже.
– Вы бы шли по-хорошему отсюда, а? – вдруг изрек муж Надежды Алексеевны. Я от этих слов буквально вся похолодела, но наш криминальный репортер, казалось, ничуть не удивился.
– Верно, – сказал он. – Пошли отсюда, Ирина, ничего интересного все равно нам здесь больше не скажут.
Мы снова оказались на улице, потащились к остановке, чтобы ехать обратно в центр города. Тем временем сумерки сгустились настолько, что приходилось внимательно смотреть себе под ноги, чтобы поминутно не спотыкаться на ухабистом тротуаре городской окраины. Я подумала, что, пожалуй, следует отругать Валерия за то, что он испортил нам отношения с мужем Надежды Андреевой, и теперь не только за новыми фамилиями работников ресторана, с элементарнейшим вопросом к нему не сунешься. Но не было настроения говорить об этом, дикая усталость после суматошного дня давила, сковывала язык. Однако Валерий чувствовал себя иначе.
