– Чай? – уже не так уверенно повторяет пацанёнок, заглядывая мне в лицо.
Опускаюсь перед ним на корточки, внимательно изучая каждую черту лица.
Есть глупая, ничем не доказанная теория, что дети похожи на первого мужчину, с которым у женщины был секс. Пусть будет она. Просто потому, что нет ни одного объяснения событиям пятилетней давности, кроме очевидных.
Перевожу дыхание и заставляю себя улыбнуться мальчишке.
Точно не мой. Разрез глаз другой. Лоб высокий. Рот точно не от меня. Может, от кого ещё нагуляла? Не знаю, почему от этой мысли становится не хуже, а наоборот – легче.
– Пойдём. Показывай, где у вас что.
Малой расплывается счастливой улыбкой и уматывает на кухню. Неспешно, будто в густой вязкой трясине, иду следом. Вхожу в комнату как раз в тот момент, когда он забирается на стул и тянется к шкафу. Подбегаю и снимаю его на пол. Собрав брови на переносице, рычу тихо:
– А если упадёшь?
– Не упаду. Я ловкий, как солдат! – заявляет гордо.
Не могу не улыбаться. Треплю малого по волосам, открывая шкаф, в который он лез. Солдат, блин.
– Ты какой чай пьёшь? – спрашиваю, зависая на нескольких пачках. Он указывает пальчиком на коробку с пакетиками зелёного чая с бергамотом. – Этот? – вытягиваю её, показывая мальчишке. Он активно кивает. – С сахаром?
– И лимоном.
– Принято.
Убеждаюсь, что в чайнике есть вода, и включаю кнопку. Сам выбираю на кофемашине американо и подставляю кружку.
Всё то время, что сидим с сыном моей некогда любимой девушки за столом, мой взгляд бродит по его лицу. Нахожу десяток отличий, убеждающих меня, что моим он быть не может. И от этого понимания… больно. Неприятно ноет в груди. Могло всё иначе у нас быть. Мог быть наш, общий. Ну почему всё так херово сложилось? Почему бросила меня, даже не взглянув в глаза? Что там за обстоятельства такие? Пытать их теперь с Макеем, что ли?
– Мирон. – впервые называю его имя, но и сейчас отзывается неприязнью. Кристина считала это имя старомодным. Хотела назвать сына как-то эксклюзивно. Марк, Джеймс, Райан… Я тогда бурчал, что пиндосскими именами пусть собаку называет, а не ребёнка. Она дулась. А тут… Мирон. И как это понимать? Как я должен расценивать её действия, чтобы не допускать мысль о возможном отцовстве? Наверняка Крис или Паха сказали бы раньше. Неважно, какие причины у них были для брака, но не сообщить мне об этом они мне не могли. Растираю лицо ладонями и, наконец, собираюсь с силами, чтобы договорить начатое: – Когда у тебя день рождения?
Мальчуган слегка хмурит лоб, закатывая глаза.
– Седьмого мая. – показывает семь пальцев.
Я быстро просчитываю, хотя и так знаю. Опять яростно тру лицо. Не-воз-мож-но. Надо просто перестать об этом думать. О Кристине Царёвой тогда смог забыть и об этом смогу.
Надолго ли?
***
Мы с малым смотрим сериал. Я полностью погружаюсь в сюжет, автоматически то сравнивая похожие ситуации со срочки, то мысленно возмущаясь тому, как всё в кино просто. Грызём с ним яблоки и груши. Он периодически восклицает что-то, возмущённо маша перед моим лицом руками. Комментарии его бесценны.
– Кто так держит автомат? – вопрошает, парадируя одного из героев. Я от души смеюсь. Мелкий важно выхаживает, схватив из корзины с игрушками «трещётку». – Ну вот кто?!
– А как правильно? – выбиваю сквозь смех.
– Вот так. – вскидывает, перехватывая одной рукой под стволом, а пальцы второй держит на курке.
