Скатываю взгляд на наручные часы и поддаюсь уговаривающим вибрациям. Включаю бортовой навигатор и выставляю первый адрес, пришедший на ум. Через час виляний по полупустым в это время дорогам, отыскиваю свободное место на забитой парковке. Перекидываю из барсетки паспорт и военный билет. Чистенький, кстати, без косяков и левых отметок. Несмотря на угрозы, мой последний косяк в личное дело не внесли. Понял это уже дома.
Выработанным во время срочки чеканным шагом иду к КПП. Не знаю, кого там встречу, но надеюсь, бывшего взводного старшего лейтенанта Гафрионова. Пять лет назад не нашёл в себе ресурсов на искреннюю благодарность за те его слова накануне дембеля. Слышал это его: «не ради себя. Ради семьи» и выплыл ради них.
Растягиваю рот в ухмылке, глядя на жёлтый забор с облупленной побелкой и трещинами. Тут всё по-старому. Да и сам город мало изменился. На окраине со стороны аэропорта я никогда не был, а центр уже давно застроен. Разве что вместо одних магазинов или кафе открылись другие.
На проходной меня тормозят. Даю документы и на вопрос о причине посещения пожимаю плечами:
– Срочку здесь проходил. Хочу навестить командиров.
– Командирами кто был? – хмурится сержант, вчитываясь в военник.
– Гафрионов, Спиридонов… Царёв.
– Гафрионов – ротный в четвёртой роте. Спиридонова не знаю. А Царёв… – замолкает, стрельнув глазами в камеру. – Тоже нет.
Понял, не дурак.
Забираю документы и вхожу. Родной плац всё тот же. Те же разметки, газоны, побеленные бордюры, крашенные в зелёный лавочки, возле курилки толпа молодняка. Сразу беру направление к своей казарме, там как раз базировалась наша, четвёртая, рота.
Товарищ старший лейтенант, значит, теперь ротный. И уже не старлей. Минимум капитан. А может и майор уже. По возрасту и выслуге положено.
В казарму поднимаюсь беспрепятственно, светанув военником, как корочкой. Молодняк… Гафрионова слышу гораздо раньше, чем замечаю. Орёт он ещё бешенее, чем когда-то. Уголки губ тянутся вверх. На тумбочке стоит бледный, как ватман, пацан. Что-то невнятно тараторит. Надо спасать парня.
Вытягиваюсь по струнке, но честь не отдаю. К пустой голове руку не прикладывают, за это все ни раз получали по «пустой» башке. Оцениваю погоны с одной большой звездой. Майор. Красавчик! Но окликаю я его совсем иначе. Намеренно.
– Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться. – выговариваю чётко и громко, с трудом сдерживая улыбку.
– Какой на хрен лейтенант?! – рывком оборачивается на меня. Лицо, раскрасневшееся от гнева. Злой как чёрт. Но всего через секунду глаза округляются. Удивлённый взгляд проходит по мне с ног до головы. Я выделяюсь, как дельфин среди китов. Чёрные джинсы и чёрная рубашка нараспашку поверх белой футболки. – Дикий, твою мать!
И тут я не выдерживаю и начинаю ржать до боли в животе. Сгибаясь пополам, чувствую себя почти счастливым.
– З-здравья… ж-желаю, – выбиваю, запинаясь от хохота, – товарищ… майор!
– Иди сюда, пацан! – дёргает за протянутую ладонь на себя и обнимает за плечи одной рукой. Я делаю то же. Как старые друзья. Да он такой, по сути, и есть. – Вот это сюрприз. Ты как тут?
Делаем по шагу назад. Губы расплываются.
– Рад вас видеть, товарищ майор. – толкаю вместо ответов.
– Официоз убрать. – командует, махнув рукой. Поворачивается к срочнику, стоящему с открытым ртом. – Я о тебе не забыл, Лобов. Завтра с утра в спортивной форме на плацу. Там и поговорим.
