– Да мы же это…
– Как-то так…
– Командир вроде…
Наперебой трещат пацаны.
Рома, как он требует его теперь звать, расспрашивает ребят о жизни. Искренне за всех радуется, это видно. Они за него тоже. Я в том числе. Оказывается, новоиспечённый майор в должности всего три недели. А две недели назад узнал, что его жена беременна. Подробно расспрашивает Ивана, что там да как.
– А что там Спиридонов? Наверное, уже полковник? – сечёт Ванёк.
Бывший командир на глазах мрачнеет. Улыбка сползает с лица. Оглядывается по сторонам, проверяя, нет ли посторонних ушей.
– Спиридонов сидит. Царёв тоже.
– Что? За что?
– Не орите. Тут начальство новое – звери. Недели через три, как ваш призыв дембельнулся, тут начался апокалипсис. – снижает голос. – Сначала окружная проверка. За ней московская. Вроде как проверяли коррупцию и распродажу государственного имущества. Московская прокуратура уже под перепродажу оружия копала. Царёву впаяли терроризм. Мол, автоматы, гранаты, патроны и обмундирование продавал группировкам, связанным с террористами.
– Не может быть. Неужели не заметили такое? – спрашивает Гера.
– Заметили. Когда ни с чем уехала областная проверка, не досчитались много единиц. Не знаю, каким образом это провернули, но очевидно, что генерала подставили. Всех, кто посмел вступиться или дать показания в его пользу, местные тут же упаковали под статью «пособничество терроризму».
От этого разговора по спине скатывается неприятный холодок. Становится не по себе. Стоило Роме упомянуть Царёва, как мысли о несостоявшемся тесте сразу унеслись к несостоявшейся жене.
Кристина… Как она перенесла это? Она молчала об изнасиловании, чтобы отца не посадили. Осталась одна теперь. И я, кажется, знаю, у кого хватило связей и полномочий, чтобы провернуть такую масштабную операцию. Звездопад и решётка. Взялись основательно.
Зло трясу головой. Тыкаю в мысленную кнопку, но она западает.
Блядь!
Она в России? Савельский до неё добрался, когда осталась без защиты?
Блядь!
Бью кулаком. Сирены уже воют. Срабатывает. Становится тихо. Выдыхаю.
Вслушиваюсь в разговор, перешедший на более безопасные темы. На нём сложно сосредоточиться. Почти ни за что не получается зацепиться.
Всё же глупо было надеяться, что приезд в город, встречи со старыми знакомыми, посещение значимых мест не повлекут за собой похороненный труп чувств. Он давно разложился и смердит, но он, мать его, шевелится. Можно закопать, но нельзя уничтожить, как ни старайся.
Наконец, видеозвонок заканчивается на том, что майора добавляют в наш чат. Мы с ним ещё немного разговариваем. Договариваемся пересечься до моего возвращения в Карелию.
– Заезжай как-нибудь ко мне. С Юлькой своей познакомлю.
– С удовольствием. – отбиваю, пожимая протянутую ладонь. Отворачиваюсь, чтобы уйти, но останавливаюсь. – Ром, – зову, стоя к нему спиной и опустив взгляд в асфальт, – ты знаешь что-то о Царёвой?
Зачем? Блядь, для чего? Но уже поздно, слова назад не заберёшь.
Слышу, как громко и тяжело он вздыхает. Уверен, что сейчас качает головой, как делал это годы назад.
– Кое-что знаю. – высекает глухо. Прокручиваюсь и упираюсь взглядом в его глаза с чёртовой надеждой. Он отрицательно ведёт подбородком. – Прости, Дикий, но ничего не скажу. Легче тебе от этого не станет. Только хуже сам себе сделаешь. Постарайся наладить свою жизнь.
– С ней всё хорошо? – выдавливаю, проигнорировав его слова и советы.
