Виски начинает действовать. Мозг погружается в легкий туман. Ярость, которая все это время держала меня на плаву, спадает, словно вторая кожа, и я чувствую себя обнаженной. Уязвимой.
Я освобождаю одну руку и тру лицо, пытаясь сосредоточиться.
– Нет. – Я устало вздыхаю и делаю еще пару глотков из трубочки. – Знаешь, днем я искала тебя в социальных сетях, но так и не нашла. Думала, мы вместе поедем на тусовку.
– Я веду свои странички под вымышленными именами, чтобы отец не шпионил за мной. – Повисает короткая пауза. – Постой, на какую тусовку? Ты сейчас на вечеринке?
Дерьмо.
– Да, на вилле у Сойера. Он тебя не пригласил?
– Нет, – в ее голосе звучит обида, и мне хочется пойти и придушить этого парня. – Хантер, у меня есть машина. Если хочешь, я могу забрать тебя и отвезти домой.
– Да, пожалуйста. – По щеке стекает слеза, и я яростно вытираю ее ладонью. – Думаю, я уже достаточно здесь всех повеселила.
– Что ты имеешь в виду?
– Клянусь богом, этот ублюдочный квотерхрен пожалеет, что появился на свет!
– Оу… Ладно. Постараюсь приехать раньше, чем ты кого-нибудь убьешь.
После разговора с Дэнни я прогуливаюсь по этажу и выхожу на балкон. Облокотившись на перила, с наслаждением вдыхаю ночной воздух. Он пахнет влагой, солью и дымом от костра или барбекю. Со стороны океана тянется легкий ветер, оставляя на губах едва ощутимый солоноватый привкус. Отсюда открывается вид на задний двор, где у бассейна тусуется еще больше людей, чем в доме. Над их головами переплетаются гирлянды с теплым светом, развешанные между пальмами. Ребята танцуют, плавают, веселятся...
А я торчу здесь одна, как изгой.
И все из-за этого проклятого футболиста!
– Классный коктейль. Как называется?
Вздрогнув, я поворачиваюсь и вижу черноволосого кудрявого парня лет двадцати или чуть старше, который в знак приветствия поднимает бутылку «Сэма Адамса». На нем белая футболка, подчеркивающая мускулистый торс, черные джинсы с низкой талией и красные конверсы. Мое внимание привлекают его глаза – каре-зеленые, почти желтые, как у змеи. На моих руках внезапно появляются мурашки.
– «Пассивная агрессия», – отвечаю я.
Он подходит ближе и облокачивается на перила рядом со мной.
– Первокурсница? – спрашивает с акцентом.
– А разве не видно?
Парень окидывает меня оценивающим взглядом и кривовато улыбается. Есть что-то дьявольское в чертах его привлекательного лица, что-то, что притягивает и отталкивает одновременно.
– Гас. – Красавчик протягивает руку, и я ее пожимаю, радуясь, что он не прокомментировал мой наряд.
– Хантер.
– Отец так хотел сыночка?
Я хмурюсь в недоумении.
– Черт, прости. – Гас сжимает двумя пальцами переносицу. – Это прозвучало слишком грубо, да? Никак не привыкну ко всем этим гендерно-нейтральным именам.
– Ты француз?
– Что меня выдало? – Он придвигается ближе, и наши бедра соприкасаются.
– Помимо жуткого акцента? – фыркаю я.
– Жуткого? – Гас насмешливо изображает оскорбленный вид. – А многие девчонки находят его сексуальным. Ты знаешь, что французы признаны лучшими в искусстве поцелуев?
– Я не верю в слухи.
– Тогда во что же ты веришь?
– В собственный опыт.
– Вот, значит, как…
Он опускает свободную руку мне на талию и скользит пальцами под футболку. Его рокочущий акцент в связке с виски невероятно расслабляют. Мне нравятся прикосновения Гаса, они уверенные, но не развязные. Поэтому я не спешу его останавливать. Должно же быть в этом гребаном вечере хоть что-то приятное.
