Одно хорошо получалось у парня – согласие с женским мнением. Никогда раньше Катя не встревала в строительные дела. А теперь держала столбец у крыльца и торопила стрелка:
– Руби быстрее, замерзла уже стоять!
– Подтесать еще надо, – топор скользил по мерзлой древесине. – Не то щель будет!
Каждая щепка, что падала из-под его топора, говорила, что одному ему ничего не надо, но если он полюбит женщину, то будет у него и хороший дом, и широкий двор!
Катя пританцовывала, но не от мороза. Она заряжала охотника нетерпением:
– Что будет, потом увидишь!
Словно уже знала, что выпадет им в будущем. Николай легко подчинялся, ухватисто обнимая бревно.
Саня вставал на лыжи и шел в тайгу, чтобы остыть от своих ревнивых дум. А стрелок улавливал на лице девушки равнодушие: не интересовало ее, тепло ли оделся он? взял ли спички и нож в рюкзак?
В доме Коля по-прежнему держался гостем. Но при любом случае показывал, что места вокруг ему знакомы:
– Хорошее место нашел под избу! – хвалил он хозяина. И повторял притом, что местные охотники здесь зимовье хотели поставить задолго до него.
– Мы через эту поляну маралов загоняли! Молодые вверх бежали – в западню. А старые козлы уходили по тому выступу!
С его слов получалось, что не застолбил Саня еще это место. Когда же хозяин сказал про могилку медвежат, охотник вспомнил, что и сам здесь хоронил:
– Я тут трех собак потерял!
– Как это? – Катя подала ему тарелку с ужином.
– Двоих медведь задрал. А третьего самому пришлось застрелить.
– Зачем? – воскликнула она уже привычно, уже заранее готовясь его слушать. Потому как умел бродяга удивить женщину. Каждый рассказ он начинал, будто заранее извиняясь, что история эта произошла без участия Кати.
– Заболел каким-то подкожным клещом. Болезнь заразная, собаки стали гибнуть по деревне… Пошли мы с ним в последний раз на охоту, – Коля задумался, теребя бородку. – Поставил его напротив, кивнул в небо: смотри, мол! Он в стойку, я его влет!..
Катя всплеснула руками, жалея собаку, но еще больше – ее несчастного хозяина.
Поужинав, Коля неожиданно спросил девушку:
– А ты смогла бы поменять жизнь за одну минуту?
– Если из любопытства, – ответила Катя, немного подумав.
– Сбежать, что ли? – спросил Саня удивленно, будто застал в доме вора.
По тому, как гость отложил тарелку, как перебирал вещи в рюкзачке, видно было, что он решился скоро уходить. И эту задумку спрятал глубоко.
А затем весь вечер развлекал их охотничьими рассказами:
– Как медведь свои болезни лечит? (Слушая его вкрадчивый голос, желчь отчаяния разливалась в душе Сани.) Помню, до армии еще, шлялся по тайге. Вижу: медведь копает что-то и хряпает тут же! Аж чавкает, так вкусно! Я шуганул его, подошел, желтый корень валяется, на вид как морковка. Любопытно стало, попробовал немного…
Коля откусил сухой пряник, слегка поморщился и продолжал:
– Как начало меня драть в желудке!.. На карачки упал, трясет, грызет изнутри! Чую, до избы не дойти. А потом уж и ползти не стало сил… Собака выручила. Сбегала в зимовье, привела охотников.
– Что это было? – спросила Катя почти равнодушно. Но и в этом безразличии виделось Сане только притворство. Она уже все продумала, все решила, в ее голове бродяга был жив-здоров.
– Охотники и сказали потом, что этим корнем медведь паразитов выводит.
Катя засмеялась. И гость смотрел на девушку так, будто имел над нею уже какую-то власть. Он позволял ей смеяться, как своей. Чужой бы разрешил только сочувствовать.
