– Точно?
– Хочешь проверить?
Она улыбнулась. Под курткой оказалась легкая белая блузка, тонкая и почти прозрачная. И больше ничего. И Орешкин старался не смотреть на присевшую на диван красавицу.
– Ты ведь сможешь справиться с засадой?
– Смогу, – кивнула Зарема. – Но потом у ментов возникнут к тебе вопросы: откуда трупы, чего от тебя хотели…
– Понял, понял, понял.
Димка прошелся по мягкому ковру, остановился у окна, полюбовался рекой, набережной, задумчиво потер перстень, развернулся, сделал еще несколько шагов, постоял у картины.
– Пикассо, – сообщила девушка. – Подлинник. Ибрагим любил испанца.
– А ручки на дверях позолоченные…
– Из чистого золота, – поправила Орешкина Зарема. – Ибрагим не терпел фальши.
– Для меня это дико, – тихо произнес Димка.
– Ты из другого мира, – пожала плечами девушка.
– Наверное… – Орешкин помолчал. Потом решился: – А ты?
– Что я?
– Ты из другого мира?
На этот раз паузу взяла Зарема. Она перестала улыбаться, покусала губу, отвернулась и негромко ответила:
– Из другого царства. Есть царство людей. Есть царство джиннов. А есть те, кто волей обстоятельств оказывается не на своем месте.
Грусть в ее голосе потрясла Димку. Заготовленные вопросы вылетели у него из головы, показались глупыми, никчемными, слишком прагматичными. Вместо этого он почти шепотом поинтересовался:
– Твой дом далеко?
– Я уже не помню. – Девушка передернула плечами. – Я слишком давно живу среди вас.
– Тысячу лет?
– Гораздо больше.
– И все время кому-то служишь?
Она кивнула.
Димка вспомнил ее прыжок. Вспомнил элегантные и смертоносные движения – там, во дворе, двое громил ничего не смогли противопоставить хрупкой красавице. Вспомнил произнесенные им самим слова древней формулы и то, как засверкал камень.
«Да, за такой перстень не жаль миллиона. Не жаль и десяти…»
Странно, но осознание выигрыша не поглотило Орешкина. Не появилось чувства собственного превосходства и вседозволенности. Слишком много переживаний выпало сегодня на его долю, слишком резким получился переход: только что он стоял под дулом пистолета и вот уже сжимает в руке счастливый билет. Да и счастливый ли он? О Зареме знают Батоев и Казибековы, они наверняка захотят вернуть себе сокровище. А у них власть и деньги, у них солдаты. А у Орешкина только джинн с неизвестными техническими характеристиками.
– Я могу поспрашивать тебя?
– Конечно, – кивнула девушка. – Все с этого начинают.
Димка сел в кресло, потер лоб…
– Наши взаимоотношения?
– Ты хозяин, я рабыня.
В ее устах фраза прозвучала обыденно – привыкла.
А вот Орешкин вздрогнул – не ожидал.
Точнее, ожидал – «Тысячу и одну ночь» читал как-никак, но еще не осознал себя хозяином. Повелителем. Еще не понял, что есть некто, готовый исполнить любой его каприз.
Что у него есть раб.
– Хочешь, скажу: слушаюсь и повинуюсь?
– Скажи!
На Димку накатила лихость. Захотелось повелевать, приказывать. Захотелось увидеть склоненную голову.
– Прикажи что-нибудь, – попросила Зарема. – Просто так эту формулу не произносят.
– Что?
– Придумай.
– Построй дворец!
– Недвижимостью не занимаюсь, – улыбнулась девушка. – Но могу подсказать телефон солидной строительной компании.
Орешкин удивленно уставился на джинна:
– Ты серьезно?
– Я не могу врать хозяину.
– Никакого дворца?
– Увы.
– Мне что, подсунули бракованную модель?
Зарема весело рассмеялась.
– Знаешь, а ты отличаешься от тех, кому я служила раньше. Мне повезло.
