– Кузьма.
– Чего?
– Зовут меня так.
Владик пожал протянутую руку.
– Владик.
– Знаю.
– Откуда?
– Оттуда. Отец твой Александр, мать – Ольга. Вероника – сестра.
Владик вздохнул.
– Вероника. Она ведь говорила мне не открывать ту дверь на кухне.
– Так и я тебе говорил не открывать.
Владик несмело огрызнулся:
– Да ладно, умные все! Родители сейчас переживают. Ай-ай.
– Не переживают. Они не заметили, что вас нет.
– Почему?
– Потому. После объясню.
– Кстати, Кузьма, где мы? Странное место. Мужик этот на лошади, и вообще…
– Сказано, потом растолкую. Пошли, подхарчиться надо. У меня от этой беготни брюхо подвело.
Они поднялись и пошли по переулку. Кузьма вдруг остановился.
– Айн момент.
Он, посапывая, снял вывешенные на окне одного из домов штаны и рубаху и сунул Владику в руки.
– Надевай. Тебе нельзя так ходить.
– Ты же их украл!
– Это не кража, это обмен. Мы же твои оставим. Надевай—надевай, я знаю хозяев.
Владик принялся стягивать джинсы, куртку и футболку.
– Быстрее, увидят!
– Ты же сказал, что знаешь хозяев.
– Я соврал.
И они быстро зашагали прочь.
Несколько раз свернув, они оказались на небольшой площади, где у одного из домов был вывешен пучок зелени на шесте.
– Мой любимый трактир.
Кузьма толкнул дверь. Их обдало облаком смешанных ароматов жареного мяса и вина, гул нетрезвых голосов.
– Ох, и люблю я этот место! Давненько тут не бывал! И люди тут, знаешь, такие…
На самом деле люди тут были самые подозрительные – шарманщик с лицом бандита, двое солдат с багровыми от вина лицами, попрошайка в лохмотьях, бродивший между столами, и множество типов такого же рода.
Кузьма по-хозяйски протолкался к столу, плюхнулся за скамью, саданул кулаком по столу и гаркнул на весь трактир:
– Хозяйка, тушёного зайца в травах и вина из твоих погребов!
Хозяйка подскочила к ним и затараторила:
– Кристофер, сколько лет тебя не было? Где ты шатался, старый пёс?
Владик бросил на Кузьму быстрый взгляд – обращение хозяйки трактира было по меньшей мере необычным. Далеко не все знакомые Владика захотели бы, чтобы их называли «старыми псами». Скорее даже никто не захотел бы. Но Кузьма только ухмыльнулся.
– Да лет пять, никак не меньше.
– Подставлял свою шкуру под стрелы и пули?
– Не родился ещё солдат или разбойник, чтобы шкуру мою продырявил! Неси вино, еду! Мы с моим товарищем быка готовы сожрать!
– Несу-несу!
Хозяйка умчалась, а Владик недоумённо поднял брови:
– Кристофер?
Кузьма махнул рукой:
– Тут меня все так зовут.
– Тут это где?
– В шестнадцатом веке.
Хозяйка трактира брякнула перед ними по тарелке с тушёным зайцем, деревянные ложки, ещё одну тарелку с ломтями хлеб, перед Кузьмой поставила ещё и объёмистую глиняную кружку с вином.
– Ешьте, дорогие.
– Мерси, ма шер!
Кузьма с размаху хлопнул хозяйку по спине, припал к кружке, влив в себя не меньше половины её содержимого, и принялся за еду, изредка почёсывая кудлатую голову.
Владик сидел неподвижно, глядя на Кузьму. Немного придя в себя, он решил уточнить:
– Прости, в каком веке?
Кузьма беззаботно макнул в подливу краюху хлеба.
– В шестнадцатом.
– Издеваешься?
– Нисколько. Ты чего не ешь? Целый же день на ногах.
– Почему ты сказал, что родители не переживают?
Кузьма со вздохом отложил в сторону ложку.
– Ох, и приставучий ты. Потому не переживают, что не заметили, что вас с сестрой твоей нету. Там время по-другому идёт. У нас тут год, а там – минута.
Владик покивал головой, и только тут до него дошло:
