Задача 20. Хвастовство чати (из истории древнего Египта)
Знаете термин «Восточная деспотия»? Вот Древний Египет – это как раз она и есть.
Фараон скромно считает себя Богом. А все до одного его подданные, по сути – рабы, полностью зависящие от воли владыки…
Египтяне свято верили в загробную жизнь и в загробное воздаяние. Боялись божьего суда. И чтобы умилостивить Богов перед посмертным испытанием, использовали разные магические ритуалы.
Например – оправдательную речь. Которую, как бы от лица умершего, высекали на стенах гробницы. В своем обращении к Богам усопший отчаянно хвастался, рассказывая судьям, каким хорошим человеком был он при жизни.
Одна такая славница сохранилась в гробнице чати, ближайшего сановника фараона, можно сказать, его правой руки. Любопытна она в первую очередь тем, чем именно хвастается первое после фараона лицо государства.
Кроме обычных для правителей того времени добродетелей: убил столько-то врагов, разрушил столько-то городов, увел в рабство столько-то женщин и детей и пр., он с придыханием говорит о своем самом главном достижении, по сравнению с которым все остальные заслуги тускнеют до неприличия. Все дело в том, что он…
Он – что? Как думаете, какую заслугу египетский чати оценивал превыше всего?
Задача 21. Смертельная обида (из истории русско-французских отношений)
25 июня 1807 года в городе Тильзит в роскошном павильоне на плоту посреди Немана прошли переговоры Наполеона Бонапарта с русским царем Александром I.
Встреча победителя Аустерлица Наполеона с побежденным Александром была обставлена так, чтобы ничем не задеть и без того уязвленную гордость русского самодержца. Повелителю Франции очень хотелось заключить с Александром союз против Англии. Поэтому Бонапарт старался во всю.
Обе свиты с умилением наблюдали, как два императора, взойдя на плот, обнялись, словно родные братья. И между монархами завязалась дружеская беседа: оба учтиво улыбались, а речи то и дело прерывались всплесками веселого смеха. Правители двух до недавнего времени враждовавших стран выказывали друг другу искреннее расположение.
По крайней мере, так думали придворные.
Однако на самом деле переговоры проходили не слишком-то гладко.
Александр и впрямь чувствовал себя уязвленным. К тому же не считал выскочку – Наполеона ровней себе, богоизбранному императору. Царь нет-нет, да и срывался на шпильки в адрес собеседника.
Наполеон же к тому времени несколько подотвык от насмешек в свой адрес, А потому тоже не оставался в долгу, отвечая колкостью на колкость.
Так переговорщики и изголялись в словесной эквилибристике. До тех, пока раздраженный Александр не пересек черту, уязвив Бонапарта в самое болезненное для честолюбивого корсиканца место – его низкое происхождение.
Русский царь заявил, что не потерпит нравоучений от сына какого-то там адвокатишки.
Удар пришелся в цель: император действительно был задет за живое. От обиды сразу же забыл про дипломатию. Сделал ответный выпад. И – сразил оппонента наповал. Одной фразой навсегда превратив Александра из просто недруга в заклятого врага.
– Может, конечно, я и сын адвоката, – заявил с улыбкой Наполеон, откусывая яблоко, – но, по крайней мере, не….
Не что?
Сможете догадаться, что такого сказал Бонапарт: настолько для царя оскорбительное, что Александр I до конца своих дней не забудет нанесенной ему в тот день обиды.
