Не знаю, как долго продолжался бы этот спор и чем бы он закончился, но, вдруг, послышалась артиллерийская канонада, и стало ясно, что на подходе регулярные части Красной Армии. Это вынудило бандитов в панике отступить, и мы смогли продолжить путь на соединение со своей частью, которую настигли уже в городе Конотопе.
Первое боевое крещение я, и мои товарищи с завода, получили в районе города Бахмач. В один из июльских вечеров мы находились в теплушках на станции. Стемнело, и для освещения теплушек мы жгли телефонный кабель, предварительно натянув его от одной стенки вагона до другой. Накануне мы получили вагон взрывчатки (пироксилина) для проведения подрывных работ, а для личной обороны нам всем раздали в тот день винтовки и по 15–20 патронов. Настроение у нас было не очень веселым. Мы оставляли хлебные края и уходили все дальше от родных мест. Часов в 9 вечера к нам подошел какой-то крестьянин и, сказав, что он из ближайшего села, спросил: – "Вы чего здесь дожидаетесь? Ведь в деревне Вировка, что в 3 километрах от Бахмача, расположился отряд белоказаков примерно в 300 человек, вооруженный до зубов".
Командиром нашего батальона в то время был бывший полковник царской армии, латыш – большевик товарищ Мендэ. Кроме того, незадолго до этих событий к нам прислали двух молодых питерских рабочих, окончивших командные курсы. Товарищ Мендэ приказал этим командирам отправиться в разведку и на месте изучить ситуацию. Часа через полтора наши разведчики вернулись и доложили, что крестьянин сказал правду. Действительно, в деревне Вировка расположился отряд казаков сабель в триста. В нашем же батальоне было 75 плохо вооруженных, необстрелянных бойцов. Мы, как всегда были в аръегарде, помощи ждать было неоткуда.
Командир батальона приказал срочно принять меры к спасению нашего инженерного имущества, вагонов и взрывчатки. Но легко сказать "принять меры", ведь паровоза у нас не было и, вообще, на станции в тот вечер не было ни одного состава. Однако, обследовав депо, мы обнаружили в нем четырехцилиндровый паровоз. Срочно приступили к разжиганию топки шпалами. К трем часам ночи мы подняли пары и прицепили паровоз к составу.
Тихо, без сигналов тронулся наш состав в направлении Голино. Вели его машинист и кочегары, ведь наша часть, состояла из рабочих различных профессий. Однако далеко уехать нам не удалось: через семь-восемь километров мы уперлись в впереди стоящий состав.
Когда же мы обследовали дальнейший путь, то выяснили, что там стоят еще восемь составов, причем один из них – штабной. Далее путь был взорван. Людей в составах не было, видно все ушли вперед в направлении станции Дочь, перед которой был большой железнодорожный мост. Командир послал связного на станцию Дочь с тем, чтобы он связался с ближайшей воинской частью и выяснил обстановку. К этому времени уже рассвело и, когда взошло солнце, мы увидели, в трех километрах от нас казаков, показавшихся на опушке леса. Командир приказал занять оборону, и мы залегли в кювете вдоль железнодорожного полотна. Следуя указаниям командира Мендэ, мы встречали каждое появление казаков дружными залпами. И, несмотря на то, что нас было всего 75 бойцов против 300 казаков, мы стойко отбивали все атаки в течение четырех часов. После этого к нам прорвался бронепоезд "Первый бронебашенный". Он обстрелял казаков из орудий и пулеметов, снабдил нас патронами и восстановил с нашей помощью взорванный путь. В результате мы отправили все стоящие впереди нас составы, и ушли вслед за ними. Проехав мост перед станцией Дочь, мы взорвали его, отрезав белым путь для преследования.
