Семейные с детьми размещались на станциях, взрослые – на указанные места в туннеле. В метро проводились и симфонические концерты, и партсобрания.
Мне, ребёнку, ездившему в отгороженном отсеке головного вагона, доставляло удовольствие наблюдать, как помощник машиниста на станции выходит из вагона на специально отведённое ему место, выложенное плитками, осматривает поток пассажиров и отдаёт команду машинисту: «Га-атуф!» Значит – поезд готов к отправлению.
После войны ввод в действие каждой новой ветки служил событием для москвичей. Сюда спускались целыми семьями – посмотреть интерьеры новых станций.
И, наконец, о такси. Прежде это был тоже общественный транспорт. Сначала использовались «Победы», затем «Волги». Для перевозки длинномерных предметов существовали машины с кузовом «пикап». Все такси имели счётчики. Цена была совсем невысокая: 2 руб. за посадку и 1 руб. за километр пути при зарплатах 1200–1500 руб.). Такси отличались от других легковушек полосой шашек на борту кузова и зелёным огоньком на ветровом стекле, что свидетельствовало о свободной машине.
В те годы таксомоторов было много. На Комсомольской площади, например, перед каждым из трех вокзалов диспетчеры распределяли народ на такси из очереди, возникающей по прибытии очередного поезда дальнего следования. Машины подходили одна за другой, и очередь быстро рассасывалась. Так было везде в Москве в местах скопления пассажиров. Отдельно существовали стоянки легковых и даже грузовых открытых бортовых такси.
Несколько слов о тогдашнем аэрофлоте страны. Уверен, что вызовет удивление тот факт, что билеты на самолёт до второй половины 1960-х годов покупались даже без предъявления паспорта! В 1946 году я с отцом летел из Москвы (из Быково, аэропортов Шереметьево и Домодедово ещё нет) в Сталинград на военном зелёном, ещё не перекрашенном, самолёте «Дуглас». Внутри тоже всё зелено, и фанерные сидения расположены вдоль фюзеляжа (как в метро). При посадке удивил значительный наклон фюзеляжа за счёт большой разницы высот передних и задних колёс шасси. Место пилота ничем не отделено от так называемого салона. Я вдоль салона катаюсь на чьём-то детском велосипедике (весь багаж здесь же при нас). Подъезжаю к лётчикам, один из них рассказывает мне:
– Год назад вот тут сидели дяди с парашютами, десант называется. А сейчас тебя везём. Смотри, как легко управлять самолётом! Будешь лётчиком?
Политическая обстановка в стране
Партия не допускала сомнения в необходимости идейного контроля над обществом, всегда стремилась «причесать головы» москвичей. Инакомыслие считалось понятием несовместимым с образом советского человека. «Кто не с нами – тот против нас». И даже, если объективные направления науки шли вразрез с философией марксизма-ленинизма, такие например, как генетика и кибернетика, они объявлялись проститутками капитализма или буржуазными лженауками. Учение Вавилова подменялось антинаучной лысенковщиной. Поэзия известной во всем мире А. Ахматовой «не могла быть терпимой в советской литературе», а писатель Зощенко был объявлен «пошляком и подонком литературы». В списке запрещённых до 1960-х, а некоторые и до 1980-х годов, наряду с Ахматовой и Зощенко, оказались: Бунин, Цветаева, Гиппиус, Мережковский, Бальмонт, Гумилёв, Ходасевич, Замятин, Булгаков, Пастернак, Гроссман, Набоков, Гинзбург, Мандельштам, Солженицын и даже Есенин. За распространение самиздатовских экземпляров их произведений могли присудить срок.
