С нечеловеческим криком я бросилась к шоссе, мама схватила меня и держала изо всех сил. На шоссе побежал папа и, схватив пёсика на руки, вынес его с дороги. У пса текла кровь из ушей и из носа, но он был живой. Потрясенный дед, прошедший всю Великую Отечественную Войну на передовой, стоял со слезами на глазах. Папа осторожно передал Жульку в руки деда. От боли пёс взвизгнул и неожиданно прокусил руку насквозь.
Дедушка положил спаниеля на траву в кусты и сказал, что нужно скорее иди домой, взять тележку и аккуратно перевезти его домой. Я наотрез отказалась уходить от собаки, и тогда он с прокушенной рукой, из которой капала кровь, пошел домой один. Жулькина голова лежала у меня на коленях, он даже не скулил, но слабел с каждой минутой. Я гладила его по голове и умоляла, чтобы он не умирал. Тогда я ещё верила в чудеса, верила, что кто-то сверху услышит меня, верила, что надо очень сильно захотеть и собака обязательно выживет, и мы снова будем с ним гонять кота Ваську и кур. Я захлебывалась слезами, мама боялась за мою психику, отец мрачно ходил вокруг и курил папиросы одну за другой, приговаривая, словно читал молитву: «Нельзя было переходить трассу, надо было здесь деда ждать…», почему-то обвиняя во всем маму: «Это всё ты! Ты! Пошли перейдем дорогу.»
Сколько прошло времени никто не помнит. Пришёл дед с перебинтованной рукой и с тележкой, внутри которой всё было обложено мягкими старыми подушками. Он осторожно попытался приподнять безжизненное тело Жульки, тот слабо вскрикнул, дед бережно потрогал его бока и покачал головой:
– Похоже, переломаны рёбра и повреждены внутренние органы, боюсь… – но глядя на меня не договорил, только глубоко по-мужски вздохнул и положил собаку в тележку, хотя, я всё поняла. Всю обратную дорогу мы молчали.
Дома Жулька практически не шевелился, но он ещё дышал. Некоторое время он лежал у меня на коленях и боролся за жизнь, но…
Я гладила его до последней минуты. Потом меня оттащили от собаки, а дед унёс Жульку. Он так не сказал мне, где его похоронил.
Детское горе – самое ужасное горе на свете. Дед не мог жить без собак, после Жульки были другие, я их тоже любила, играла с ними, только почему-то мой чёрно-белый друг так и остался в памяти, маленьким бело-чёрным псом с длинными ушами, лежащим на коленях, пытающимся слабым языком лизнуть мою руку.
Всё-таки немецкие породы отличаются от: российских, китайских, японских, итальянских, английских и других. Похоже, собакевичи приобретают национальные черты, свойственные определенной группе населения нашей планеты. Возьмём немцев: высокие, сильные, крепкие, уверенные в своих силах, достаточно прямолинейные по характеру, и самое главное, послушные дисциплине. У немца самое главное – порядок. Этими качествами отличаются, и немецкие собаки: громким голосом (шнауцеры, таксы, доберманы, ротвейлеры, немецкие овчарки, боксёры и доги), статью, хорошей дрессируемостью. Все эти собаки: крепки, бодры, веселы, уверены в своих и чужих силах, и конечно, очень смелы.
Всё из вышеперечисленного присутствовало у цвергшнауцера Билли Бонса. Всё, кроме железной дисциплины. Таким разбойником был этот пёсик, каких ещё поискать надо. Розовый язычок из пастишки маячком, ушки на макушке, борода и усы круглосуточно в боевом положении, хитрые глазёнки, из-под модной челки, так и сверкают: «Чтобы еще такого сделать? Как бы повеселиться, чтобы день не прошел, зря?». С самого утра Билли мучился вопросами.
