Я тихо смеюсь, полностью согласная с его словами, а затем на выдохе отвечаю:
– Это точно. Чай будешь? – решаю сменить тему.
– Только не зелёный.
– Заварю обычный. Чёрный.
– Давай, – кивает друг со странной задумчивостью, не отрываясь от окна.
Я отодвигаю свою чашку в сторону, встаю, выхожу из-за стола. Проверяю наличие воды в чайнике, хотя точно знаю, что там оставалась ещё ровно половина, затем включаю его и бреду к раковине за второй чашкой.
– Сильно я вчера напился? – вдруг спрашивает Лёнька, всё так же не отрываясь от окна.
С трудом сдерживая смех, достаю из шкафчика над раковиной чистую кружку.
– Ну-у, как тебе сказать…
Друг резко оборачивается ко мне. О, кажется, кто-то ни черта не помнит о том, чем закончилась вчерашняя пьянка. Ну, теперь, по крайней мере, понятно, почему у него такой озабоченный вид.
– Ох, не делай такое лицо, – всё ещё смеюсь. Возвращаюсь за стол, беру чайный пакетик из многочисленных коробочек на столе. – Если не считать того, что ты напился вдрабадан и потом до самого дома, не затыкаясь, орал песни, всё было вполне себе прилично, – чуть понижаю голос и ворчу сама себе. – Хотя, если задуматься, вчера все возвращались домой не в лучшем виде.
Лёнька изумлённо округляет глаза:
– Орал песни?
– Ну да, – коротко киваю. Стою, жду пока закипит чайник.
– И, это… ну-у… Никита там..?
– Да, Никита в этот момент тоже ещё был с нами, – положительно киваю, перевожу на друга шутливый взгляд.
– Бли-ин, – он сокрушённо сводит плечи вперёд, чуть ли не хватаясь за голову, и снова отворачивается к окну. Делает глубокую затяжку, тяжело выпускает струю дыма в окно.
– Да ладно тебе, – подхожу к Лёньке, обнимаю его одной рукой за плечи, чуть прижимаю к себе. – С кем не бывает. Подумаешь, напился.
– Он, наверное, подумал, что я придурок какой…
– Ты слишком загоняешься, – отмахиваюсь я. – К тому же, там все были пьяные. И я в том числе… Хорошо, что хотя бы у меня нет провалов в памяти, – резко поворачиваюсь к Лёньке и добродушно улыбаюсь ему. – А то так бы я не имела удовольствия рассказывать вам на следующий день о ваших пьяных закидонах. Не переживай ты так, Лёнь, – хлопаю друга по плечу. – Всё будет норм. Вот увидишь.
И друг вроде соглашается, неуверенно кивает пару раз, после тушит сигарету, возвращается на табуретку. Чайник громко булькает, закипая, после щёлкает пластиковым рычажком. Я завариваю чай во второй кружке, кладу две чайных ложки сахара, пододвигаю её другу.
– Хочешь, могу узнать сегодня у Сашки насчёт Никиты? – сажусь на своё место напротив.
– В смысле? – парень выглядит слегка озадаченным.
– Ну, расспрошу у него, что да как? Говорил Никита про тебя что-нибудь или нет?
Лёнька внезапно хмурится:
– Ага, ещё спроси сразу, не имеет ли он гомосексуальных наклонностей и не нравятся ли ему мальчики?
– А это-то тут при чём? – непонимающе переспрашиваю я и приподнимаю одну бровь.
– Ну, сама посуди, – Лёнька чуть склоняется ко мне. – Ты вдруг позвонишь Сане и начнёшь интересоваться у него о том, как относится ко мне Никита? Тут любой дурак заподозрит что-то неладное, – в конце друг хмурится ещё сильнее, а затем буквально утыкается носом в свою кружку.
Это похмелье так на него повлияло, что ли? Чего он вдруг такой раздражительный?
– Да я и не собиралась ему звонить, – пожимаю плечами и делаю глоток чая.
Лёнька тут же поднимает на меня вопросительный взгляд.
– Просто, Сашка предложил сегодня прогуляться, я и подумала, что он наверняка вспомнит вчерашний вечер. Вот я бы и спросила… так, невзначай. Что в этом такого? – разворачиваюсь боком к столу, прижимаю к груди одно колено и, прислонившись к спинке стула, продолжаю цедить свой чай.
