– Кстати, да, – неожиданно поддержала меня Диана, – кто больше всех орет про мораль и нравственность, те больше всех эти нормы и нарушают…
– О чем и речь! Неестественное – оно для всех неестественное!
В итоге каждая из нас, конечно же, осталась при своем мнении. Оно и понятно: когда речь идет о ценностных вопросах, доказать никому ничего не возможно. Убеждения и глубоко укоренившиеся идеалы глухи к логике. Со временем они становится частью нашей самоидентичности, и признать собственную неправоту зачастую означает примерно то же, что вырвать себе один из зубов или выбить стул у себя из-под пятой точки. Диана, очевидно, портить улыбку или плюхаться на пол не хотела, поэтому сочла для себя наилучшим вариантом оставаться в своей привычной и уютной матрице. А мне принимать ее позицию не хотелось, потому что я только-только, причем с большим трудом, из этой общепринятой матрицы выкарабкалась. И хоть я только осваивалась в своем новом ощущении сексуальной свободы, возвращаться назад мне не хотелось точно.
Я забрала у подруги шезлонги и мы, попрощавшись, разбрелись по домам. Завтра нас обеих ждал новый день.
Когда наступило утро, я быстро собралась, отправила Настю в школу и, почти не опоздав, приехала в офис. Я работала в рекламной компании средней руки и занималась макетами для билбордов, стендов, штендеров и прочих разновидностей уличной заманиловки. Работа была по большей части техническая, исполнительская. Креативить сами рекламные идеи, меня не допускали. Этим занимались другие люди – с более зализанными волосами и с более подвернутыми штанишками. А еще у меня не было бороды. К тому же я не слонялась по офису с кружкой карамельного рафа на кокосовом молоке и не носила стильные очки в толстой черной оправе. Я вообще не носила очки. А все это, видимо, было абсолютно необходимо, чтобы считаться талантливым креативщиком.
Зарплата у меня была по московским меркам довольно средняя, даже ближе к низкой. Из-за рождения Насти окончание университета у меня немного сдвинулось, и в свои двадцать восемь я все еще почему-то считалась молодым специалистом, платить которому много было вовсе не обязательно. Несмотря ни на что, свою работу я любила, и рвотных позывов она во мне не вызывала. Плюс я тешила себя надеждами о перспективах.
С тех пор, как я стала принимать помощь от друзей, дышать стало гораздо легче. Я не так остро нуждалась в деньгах и держалась за зарплату гораздо меньше. Нет, я не начала забивать на свои обязанности и не ходила в офис, чтобы лишь имитировать бурную деятельность, как это делали некоторые. Не будем показывать пальцем… Но и прежней трясучки от страха накосячить и быть уволенной я за собой уже не замечала. Все-таки финансовая подушка – дело хорошее. Она дарит ощущение легкости. И это здорово!
Когда я подошла к кулеру, нацедить себе воды в традиционный утренний чай, ко мне подскочила секретарша нашего директора:
– Кристина, привет. Ты сейчас ничем срочным не занята? Когда будет окошко, зайди, плиз, к Арсению Павловичу. Он что-то хотел с тобой обсудить.
– Да, зайду, конечно, – непринужденно ответила я, тем более что мне самой нужно было отпроситься у него с обеда для встречи с моими котятками. – Разве может быть у меня что-то срочное, когда сам Арсений Палыч меня хочет?
– Не паясничай, – надув надувные губки фыркнула суровая получательница зарплаты и, надменно встряхнув волосами, удалилась в свои восвояси.
