Читать онлайн Богдан Ричи - Так себе некромант

– Эй, Эрл! – крикнул Винсент.

– Ааа? – отозвался тот из теней.

– Освободи меня, морковка ты тухлая!

Груда обломков балкона пришла в движение. Кто-то пытался оттуда выбраться.

– Быстрее, Эрл! – закричал Винсент.

– Идуу, – отозвался Эрл.

В груде выпрямилась фигура. Труп. Живой труп. С него в равных пропорциях сыпались черви и на глазах усыхавшие лианы. Мертвец повернулся к Винсенту и сделал шаг.

– Эээээрл! – заорал Винс. – Скорее, Эрл!

СТОП!

Пожалуй, мы немного забежали вперед и начали не с того. Давайте сейчас представим, что вы всего этого не читали, и перенесемся в утро дня вышеописанных событий.

Если вы всё правильно поняли, то должны сейчас спросить: Каких—каких событий?

Скоро узнаете.

Итак, Магория. Страна великих открытий, больших достижений и высокой культуры. Страна, где жители каждого из тридцати шести агрумов процветали, жили в гармонии с природой и согласии с соседями. Неудивительно, ведь всем заправляла твердая рука Ордена магов, объединившая столь разное в единое целое.

Здесь, даже в самой захудалой деревеньке, граждане общались высоко-вежливым слогом, ценили личное пространство и с превеликой радостью платили налоги. Здесь люди уважали власть. Более того, здесь люди уважали самих себя и, что совсем уж невероятно, уважали друг друга.

Да. Магория. Мир действительно дивный и прекрасный.

Существующий лишь в воображении членов высшей касты Ордена. Только они искренне верили, что мир такой. Верили, потому что никогда его не видели, оставаясь за высокими стенами столицы Магории – Архимагельтона.

Надо ли говорить, что реальность несколько отличалась от их представлений.

Высоко-вежливый слог. У тех, кто понимал, что это значит, свернулись бы уши в трубочки после общения с некоторыми агруменами. А то – агрумены! Что говорить про простой народ.

Зато люди Магории себя действительно уважали. Так сильно уважали, что били в морду любому, кто с этим не соглашался.

Жили все в согласии с соседями. Ради правы стоит признать, что некое согласие действительно было. Ведь когда все чего-то единодушно желают, это тоже согласие. Вот все и желали, чтобы соседей сожрали твари из разрывов. Желательно поболезненнее и с лишними мучениями.

Великая задумка о процветающей стране так и осталась задумкой. Как это часто бывает, у пришедшего к власти Ордена появилось слишком много дел насущных и несоизмеримо более важных, чем забота о делах государственных.

Впрочем, всех всё устраивало.

Орден греб налоги такими охапками, что часть добра безболезненно оседала в личных сокровищницах агруменов, парисов, градоправителей и прочих более мелких бюрократов. Обычные жители тоже не возмущались. Из-за уровня грамотности некоторые не знали и названия страны, в которой проживали. Да и об агрумах лишь слышали.

Даже если и существовали недовольные, оспорить власть ордена они не решались. Ведь только маги умели заряжать накопители и закрывать разрывы.

Один такой маг как раз сейчас наблюдал за фиолетовыми всполохами очередного разрыва. Довольно высокий и молодой, он торчал из кустов лесной опушки, словно пугало. Поношенная одежда лишь дополняла этот образ. Бесформенный серый балахон, повязанный вокруг тонкой талии коричневый пояс, да некогда белая остроконечная шляпа, поникшая назад, как ночной колпак. Ну и, кончено же, посох. Какой может быть маг без посоха? Обычный деревянный посох, едва-едва шагнувший за ту грань, которая отличала его от палки.

Звали мага Винсент. Но он предпочитал короткое Винс.

– Ты уже слышишь звон монет, Эрл? – голос мага напоминал скрип дверных петель, которых никогда не касалась смазка.

– Ааа? – раздался голос рядом.

Ах да! Маг смотрел на разрыв не в одиночестве. Рядом, безвольно повесив руки вдоль тела, стоял Эрл. Выглядел он больным и сильно ссутулился. Это, конечно, можно объяснить огромным рюкзаком, висевшем на спине… Но на самом деле Эрл не замечал лишнего веса. Да что там! Он просто забыл, что на его спине что-то висит! А крючился он потому… Да просто потому. Не стоило уточнять у Эрла причины его поведения. Это ясно давала понять теплая меховая шапка, надетая в жаркий полетний день.

– Магусы, Эрл. Магусы! Чуешь их запах? – гладкий подбородок Винса так и прыгал на каждый слог, а глаза излучали хищный восторг.

Эрл засопел. Раз за разом он втягивал воздух в надежде ощутить вышеупомянутый запах.

Винсент закатил глаза.

– Гниль и тлен, Эрл! Хватит шмыгать! И так мозгов нет, еще соплями их забьешь, совсем каша получится. Я говорю, что я… То есть, конечно же, мы. Скоро неплохо заработаем! – хищный восторг снова блеснул во взгляде мага. – Где тут у нас ближайшее поселение?

– Не знаааю хоозяин, – растягивая гласные, сказал Эрл.

Будь Эрл чуть менее занят, он бы заметил возмущение хозяина. И не просто заметил. Он бы его кожей ощутил. Сам воздух вибрировал от этого возмущения. Но, увы, Эрл был занят. Он смотрел на травинку, ожидая, пока та чуть-чуть подрастет.

– Приятного аппетита, – устал ждать Винс.

– Аааа? – переспросил Эрл.

– Это я не тебе. Это я червям, доедающим твой мозг.

– Ааа, – успокоился Эрл.

– Эрл, ведро гнили тебе на лысую голову! Сколько можно то?! – взорвался Винсент. – Я спросил: где тут ближайшее поселение. Что ты должен сделать?!

Эрл молча таращился в прежнюю точку.

Винс терпеливо ждал.

Прошла одна доля времени.

–Эрл?

– Аааа?

Правая рука Винсента с готовностью взлетела вверх и треснула по лбу. Вышло довольно болезненно и немного нелепо. Впрочем, не удивительно. Рука все еще обижалась за тот случай с официанткой.

– Гниль и тлен, Эрл! – выругался Винс, игнорируя руку. Он тоже обижался за тот случай с официанткой. – Карта! Карта, Эрл! Ка-р-та! У тебя в рюкзаке есть карта! На ней отмечены поселения. Когда я говорю: где здесь ближайшее поселение, ты должен достать карту и дать мне.

– Каак скааажешь, хозяин.

Эрл принялся снимать массивный рюкзак.

– Сразу бы сказал: дааай кааарту, Эрл, – ворчал он.

Очень нескоро, так как скорые действия были Эрлу явно не по душе, Винсент расстелил на земле гигантскую карту и опустился на четвереньки прямо на нее. Это была очень точная, детальная карта с дорогами всех тридцати шести агрумов, составляющих Магорию.

– Так. Посмотрим, – бормотал Винс. – Мы сейчас примерно здесь.

Его палец ткнул в область ближе к северу карты, а затем начал сползать вниз, исследуя территорию агрума Игнарий.

– Ага! – воскликнул Винс спустя долю времени. – Лутрия. Отличный вариант. Пожалуй, именно они нам заплатят за закрытие этого разрыва.

– Так ты же сказаал, что это неефррр… неефср…

– Несформировавшийся Эрл. Разумеется. Это несформировавшийся разрыв. Большая редкость, между прочим! Но мы же селянам об этом не скажем, так? К тому же… Они увидят тут зараженного.

Винс встал с расстеленной карты и начал аккуратно ее сворачивать.

– Аааа? – вопросительно промычал Эрл.

– Я говорю, что Лутрийчане… – Винс задумался, – Или Лутрийцы?

– Лутрияяяне.

– Неважно. В общем, селяне увидят здесь зараженного.

Эрл с тревогой огляделся по сторонам. Ему совсем не хотелось встречаться с зараженным, которого увидят селяне.

– Эрл, тухлую морковку тебе в… В печёнку! Сколько можно то? Ты и будешь этим зараженным! Всё как всегда! Будешь тут. Наденешь костюм, попугаешь деревенских… Приду я и победю тебя.

– Аааа, – промычал Эрл и снова огляделся по сторонам, – А здеесь точно не опаасно?

– Опасно? Эрл! Ты мертвый, Эрл! Забыл?

Да. Эрл был мертвым. И уже довольно давно. Винсент лично воскресил его. Не то чтобы он очень хотел… Просто так получилось. Его дар относился к одной из школ магии Смерти и вел себя несколько своевольно.

– Опасаться тебе стоит только собственных червей! Дожуют крохи мозгов – вконец отупеешь! – Винс закончил сворачивать карту и протянул Эрлу.

Тот смотрел прямо перед собой и упорно ничего не замечал.

– Я мертвый, заатем оживший. Знаачит живоой.

– Живые имеют привычку уставать, Эрл. Ты когда-нибудь устаешь, Эрл? – Винс потряс картой, привлекая внимания зомби.

Зомби не шевельнулся.

– Живые мыыслят. Я тооже мыыслю. Знааачит, живооой.

Винс еще сильнее потряс картой.

Никакой реакции.

– Гниль и тлен, Эрл! КАРТА!

– Аааа?

Громкий шлепок отвлек внимание Эрла от размышлений на тему собственного бытия. Он посмотрел на хозяина, который почему-то закрыл лоб ладошкой.

Зачем? Может, комара убил? А вот Эрла комары не кусали. Значит ли это, что он не живой? А может, он просто не вкусный?

– Карта, Эрл! Карта! – объяснял Винс, предплечьем потирая ушибленный лоб. – Когда я ее тебе протягиваю. Ты должен ее взять и убрать обратно в рюкзак.

Эрл принял из рук хозяина карту и внимательно на нее посмотрел.

– Яя доолжен убиирать все, чтоо ты мне проотягиваааешь?

– Да, Эрл. То есть нет. Гниль и тлен! Эрл! Просто. Убери. Карту.

Эрл открыл один из многочисленных карманов рюкзака.

– Срааазуу бы так и скааазал, – ворчал зомби.

Красноречие, вопреки своему смыслу, необязательно должно сопровождаться речью. Иногда достаточно звука. Например, можно красноречиво рычать. Причем градус красноречия напрямую зависит от количества клыков в пасти рычащего. Суть в том, чтобы окружающие быстро и безошибочно понимали смысл, который закладывается в звуки. И убеждались в том, что смысл действительно имеет смысл.

Винсент пошел еще дальше, даже звуков не издавал. Он красноречиво смотрел на Эрла. Надо признать, довольно умело. Любой наблюдатель сразу бы понял, что думает Винсент об интеллекте зомби. Но наблюдателей не было. Эрл, водрузив тяжеленный рюкзак на спину, замер, глядя прямо перед собой.

– Пошли уже, пень трухлявый, – смирился Винс в итоге.

Эрлу пришлось экстренно выныривать из мечтаний.

Он представлял себя могучим, несокрушимым исполином, способным победить натиск любой, даже самой сильной бури. Древесным исполином. Или попросту деревом. По его мнению, ничего не могло быть лучше жизни дерева.

Стоишь себе, растешь. Вокруг все так красиво… И никто никуда не спешит, не торопит… Птицы вьют на тебе гнезда и радуют своим пением… Твои детки растут у ног… Ветер приятно ласкает кожу… Зимой снег укрывает теплым одеялом… Весной можно понаблюдать зарождение жизни, а осенью – ее увядание…

– Гниль и тлен, Эрл!

Фарфетка отвлеклась от пожирания зелени и посмотрела на приближавшегося человека. Лошадь узнала хозяина и собиралась приветствовать. Она набрала побольше воздуха, пошире открыла рот и не издала ни звука. Голоса она не имела.

Винсент скривился.

Да и любой скривился бы от мысли, что эта жалкая чахлая кляча принадлежит ему. Казалось, тоненькие ножки лошади вот—вот сломаются, не выдержав вес собственного костлявого тела.

Жалкое зрелище.

И обманчивое.

Лучшие кумакские скакуны глотали бы пыль из-под копыт Фарфетки, участвуй она в скачках. Веса телеги позади себя лошадь и вовсе не замечала. По силе она дала бы фору целой тройке Гатийских тяжеловозов. Все это объяснялось довольно просто: как и Эрл, Фарфетка не жила в полноценном смысле этого слова.

В целом это логично. Зачем некроманту живая лошадь? Гораздо практичнее будет поднять клячу из мертвых.

Вот и Винсент размышлял так же. Однако его дар любил преподносить сюрпризы. Изъяны Фарфетки стали одними из них.

Например, еда. Как объяснить мертвой кляче, что ей не нужна еда?!

Лошадь жрала ВСЁ, ВСЕГДА и ВЕЗДЕ. Причем понятие ВСЁ – совсем не абстрактное. Рацион Фарфетки стал значительно шире, чем при жизни. Далеко не раз это чудовище ловило мелких грызунов и с удовольствием хрустело костями, перемалывая их в кашу.