– Да ты что, серьезно? – спрашивал его очередной приятель, которому тот по секрету сообщал последнюю новость.
– Да! – Виктор Александрович многозначительно смотрел на собеседника, а затем добавлял. – Вот посуди сам, почему к нему постоянно ходят мужики, а?
– Так ведь они же его подчиненные! Да и баб-то у нас немного, – пытался парировать приятель.
– Подожди, а почему и о чем они так много беседуют один на один в кабинете? Вот ты, например, как часто ходишь к адмиралу? – и Виктор пристально вглядывался в лицо собеседника.
Некоторые не выдерживали подобных чекистских взглядов, но попадались и тертые калачики, которые продолжали навязанную под рюмочку дискуссию. Более того, они даже оставались при своем мнении. Такие офицеры, кстати, Витьке не нравились. Дружбу с ними он сворачивал. Более того, из приятелей они вдруг превращались в недругов, хотя внешне, на людях, он никак не проявлял изменения к ним своего расположения.
– Между прочим, а ты знаешь, что все говорят, что ты – стукач? – Витек пристально вглядывался в лицо приятеля. После наступавшего молчания, он вдруг доверительно сообщал ему, что есть, дескать, люди, которые так не считают, но, мол, есть и другие, которые напротив… И т. д., и т. п.
– Так Вы тоже так считаете, Виктор Александрович? – приятель почему-то переходил на «Вы» и настроение его быстро портилось не только до следующего утра, но, как минимум, на несколько недель.
Витек был того же возраста, что и Славик, только внешне они были абсолютно разными. Рост у Виктора Александровича был около 180 см, поджарый, слегка сутулый. Он также всегда был одет с иголочки, хотя у военных и носят одинаковую форму, но на одних она сидит, как с иголочки, а на других – висит. У Славика была все время тенденция роста вширь. Тужурка Сусликова была ему слегка маловата: короткие рукава, пуговицы, готовые оторваться в любой момент. А у Виктора форма была образцово-показательной. Брюки всегда отглаженные, рубашки чистенькие, накрахмаленные. Чем-то внешне он напоминал Президента. Говорил достаточно складно. Явной ахинеи от него никто не слышал. Всем всегда казалось, что у Виктора Александровича было свое, отличное от руководства мнение, часто совпадавшее с мнением пассивного большинства офицеров. Однако те сослуживцы, которые знали Виктора не первый год, про себя отмечали, что своего мнения при начальстве он никогда не высказывал, за что и держали его на руководящих должностях.
Виктор очень любил жить. Жить красиво, легко. Но еще больше он любил красивых женщин. Он положительно не мог пройти мимо любой женской юбки. Он западал, как правило, на молодых, одиноких мамаш, «отягощенных» одним или двумя детьми. Одновременно он ухитрялся крутить романы с двумя-тремя пассиями, не гнушаясь при этом и просто случайных половых связей. Его постоянно приглашали в кампании, на дни рождения. Он всегда оказывал маленькие знаки внимания, знал кому, что и при каких обстоятельства сказать на людях или конфиденциально. Одним словом, это был дипломат-интриган мелкого масштаба. Когда ему было 30 лет, и он был капитаном третьего ранга, то никто из сослуживцев даже не сомневался, что Витек станет капитаном первого ранга, но когда он получил три звезды, то те же самые головы стали предрекать ему закат его карьеры, полагая, что он своего достиг и уйти на пенсию надо красиво. И те, и другие были по-своему правы.
