– Нет, сюда они не придут. Красная армия не допустит, – уверено проговорила девушка. Дядя сплюнул, пошел в лавку.
Боря набычил шею, пожал плечами. Из глубины лавки его окликнул дядя:
– Хватит лясы точить, иди работать!
Боря мотнул головой.
– Я пойду. Пока! Когда все уляжется, я зайду.
– До свидания, Боря. Береги себя, – посоветовала Эля.
Он покивал головой, повернулся и медленно пошел в глубину лавки.
И сколько потом Эля не приходила на рынок, заглядывала в лавку, Бориса не видела. Все же уехал к родителям, – решила она. Два месяца она не видела его. Борис появился в Одессе, когда бои шли уже на подступах города. Часть войск эвакуировали морем. Стал всем ясно, город не отстоять. Парень зашел в подъезд, где жила Эля, звонок в квартиру не работал, он постучал. Из-за двери послышался женский голос:
– Кто там?
Борис узнал голос матери Эли, отозвался:
– Это я, тетя Нина, Борис. Эля дома?
Мать приоткрыла дверь, выглянула.
– Здравствуй, Боря. Эля пошла в музыкальную школу. Она вместе с преподавателями дежурит на крыше, сбрасывают вниз зажигалки. Или охраняет инвентарь от мародеров, – пояснила женщина.
Борис поблагодарил, сказал, он зайдет в школу. Он, действительно, пошел в школу, удивился перемене, произошедшей во всем городе, со школой в частности. Многие стекла в окнах выбиты, кое-где заставлены фанерой и досками, дверь еле держалась на петлях. Некоторые дома разрушены от авиабомб, которые сбрасывали самолеты. Внизу его остановил старенький преподаватель, принял за очередного любителя забрать, что плохо охраняется.
– Вы куда, молодой человек? – строго спросил он.
– Мне бы Райнову увидеть, – проговорил Борис, не очень уверенный, что она могла бы оказаться здесь. Не дело хрупкой девушке заниматься охраной.
– А, это к Эле, – и крикнул кому-то вглубь коридора, чтобы позвали Райнову.
Эля вышла сразу же, крайне удивилась, увидев Бориса.
– Ты почему вернулся?
Борис показал ей на лавочку, предлагая присесть. Они сели перед большим увядшим кустом сирени, осень вступала в свои права. Листья на тополе, стоявшем по ту сторону дороги пожухли, только платаны лениво шевелили листьями, словно они сделаны из жести. Небо по-осеннему темно синее, кучевые облака наступали на город.
– Так почему ты вернулся? – повторила вопрос Эля.
– Тебя хотел увидеть, – усмехнулся Борис, и именно в кривой улыбке она почувствовала, он врет. Хотя как приятно услышать, что он вспоминал, думал о ней, ради нее приехал в Одессу, которую неизвестно: удержат или не удержат красноармейцы. Хотя если уже приступили к эвакуации красноармейцев морем, понятно: не удержат.
– В твое село пришли румыны? – спросила Эля.
– Пришли, – кивнул он.
– Ты почему не остался?
– Евреев и цыган румыны расстреливают или ссылают в лагеря. А у меня в крови течет цыганская кровь. А еще меня хотели мобилизовать. Отец велел переждать у дяди, – нехотя пояснил Борис. Эля недоуменно воскликнула:
– Да сколько в тебе той крови! И кто об этом знает, если ты сам не расскажешь! У многих молдаван в крови течет цыганская кровь, что же полстраны расстреливать? Румыны и сюда придут, куда ты дальше побежишь?
Борис криво усмехнулся:
– Ты говорила, румыны сюда не придут, – напомнил он.
– Говорила, – согласилась Эля. – Кто знал, что так все повернется. Наши утверждали, если нападут, будем драться на их территории. – Вздохнула. – Как оказалось, займут они город. И как ты дальше? – взглянула она на парня.
