Атмосфера бала привела Мордекая Тремейна в восторг. Он расцвел, как тропический цветок на солнце. Вряд ли, конечно, удастся встретить Картхэллоу в пестрой причудливой толпе, но почему бы не воспользоваться предоставленной художником счастливой возможностью повеселиться от души?
Через два часа, мысленно вознося благодарственную молитву за то, что просторные складки костюма Пьеро позволяли чувствовать себя свободнее, чем безжалостное обличие графа Эссекса, Мордекай Тремейн лавировал среди гостей, чтобы принести Аните освежающий напиток. Воздушный шар мягко отскочил от пенсне, отчего оптический прибор съехал на кончик носа еще более рискованно, чем обычно. Над головой нависло огромное лицо. Тремейн встретил взгляд нарисованных глаз и успел удивиться их человечному выражению. Он ловко увернулся от опасного соседства, но в этот момент тучный шут с нелепым красным носом и колокольчиками на колпаке преградил ему путь и принялся греметь трещоткой.
– Что ты с ним сделал? – раздался над ухом ядовитый голос.
– С кем? – испуганно спросил Мордекай Тремейн.
– С покойником, – театрально прошептал шут, и стало ясно, что это Картхэллоу.
Художник схватил его за руку.
– Но моя дама… – успел беспомощно возразить Тремейн, прежде чем Картхэллоу увлек его за собой в неизвестном направлении.
К счастью, Анита Лейн стояла достаточно близко, чтобы увидеть, что произошло.
– Я сразу поняла, что это вы, Адриан, – со смехом призналась она. – Никто другой не смог бы предстать таким дервишем!
Бурная энергия Картхэллоу помогла им пробиться сквозь плотную массу экстравагантных созданий, и вскоре все трое оказались в противоположном конце зала, возле жены Картхэллоу.
– Я нашел того, кого искал! – объявил художник и отступил с гордым величием фокусника, достающего из цилиндра драгоценный приз.
Задыхающийся, мокрый от пота Мордекай Тремейн поправил пенсне и попытался принять достойный облик, с сожалением сознавая, что слишком давно живет на свете, чтобы прыгать по душному залу в костюме Пьеро. Однако Хелен Картхэллоу не усмотрела в его внешности ничего нелепого.
– Надеюсь, Адриан не похитил вас у друзей, – с улыбкой произнесла она. – Сегодня он от души веселится.
– В такой вечер можно простить все, – заверил Мордекай Тремейн. – Мы с Анитой надеялись встретить вас.
В этот восхитительный вечер красота Хелен сияла особенно ярко. Темное бархатное платье мерцало в свете хрустальных люстр и подчеркивало природную грацию движений. Крошечная черная маска скрывала верхнюю часть лица, ярко-красные губы и белая кожа выразительно контрастировали с нарядом.
Картхэллоу заметил искреннее восхищение Тремейна.
– Кто она?! – громогласно провозгласил он. – Пусть я шут, но та, чье лицо однажды заставило выйти в море тысячу кораблей, достойна иного титула!
Мордекай Тремейн задумался, однако изнуренное возбуждением и двухчасовыми усилиями сознание отказывалось определить образ, воплощенный супругой художника. Единственное пришедшее на ум имя – Елена Троянская – казалось слишком очевидным.
– Намек, мой дорогой! – воскликнул Кархэллоу. – Я же дал подсказку!
Мордекай Тремейн растерянно молчал, и тогда художник триумфально объявил:
– Смуглая дама сонетов – вот кто стоит перед вами!
Красные губы под черной атласной маской сложились в улыбку.
– Не обижайтесь на Адриана, – попросила Хелен Картхэллоу. – Шутовской колпак и бубенцы все объясняют и оправдывают.
