Такой забавный возраст - страница 25

Но Питер – Питер всегда, неизменно, улыбался на всех ее бизнес-завтраках, вечеринках и совещаниях. Питер сидел с ней рядом до глубокой ночи и клеил марки на пять сотен писем, написанных школьницами самим себе в будущее. Питер укладывал детей, когда ее семинары затягивались до позднего вечера, и уверял Брайар, что мама зайдет ее поцеловать в тот же миг, как вернется домой. Напоминая себе об этом, Аликс старалась высмотреть среди этих людей кого-нибудь, с кем у нее было бы хоть что-то общее; кого-нибудь, кто плюхнул бы своего ребенка перед телевизором рядом с Брайар, и у нее, у Аликс, это не вызвало бы внутреннего протеста; кого-нибудь, с кем она могла бы ходить на йогу. Но эти женщины были столь же милы и приветливы, сколь старомодны и до обидного скучны. Лейни, соведущая Питера, нежно погладила лямку комбинезона Аликс. «Всегда хотела попробовать что-нибудь такое, – сказала она, – но боюсь, что втиснусь, а потом не вылезу», а после, наклонившись, заговорщицки спросила, как Аликс умудряется пи́сать в этой штуковине.

Затем, насколько поняла Аликс, настало время подарков. На Манхэттене дети никогда не разворачивали свои подарки прямо на дне рождения. Подарки относили в машину или укладывали в большие прозрачные пластиковые коробки, чтобы потом забрать домой вместе с кусочком торта. Если вовремя об этом вспомнить, можно было припрятать часть подарков в шкафу до нужного момента – например, чтобы развлечь ребенка в самолете или наградить за то, что он удачно воспользовался горшком. Но здесь, пока Аликс и Питер болтали с одной из его сотрудниц, ее пятилетний сын подошел и, обхватив материнские коленки, заныл: «А когда подарки и торт?»

Питер посмотрел на Аликс. «Давай поставлю специальный стул?»

Брайар сидела у Аликс на коленях, а Эмира передавала им подарки. После второго подарка Брайар слишком переволновалась, замахала руками и сказала: «Я это не люблю, я это не хотю!» Эмира и Питер стали ее успокаивать, а Аликс продолжала разворачивать подарки.

В промежутке между тестом для лепки «Слепи себе принцессу» и тиарой, от которой несло пластмассой и токсичными красителями, Аликс достала из кармана телефон и написала Рейчел, Джоди и Тамре: Убейте меня. Я всех тут ненавижу. Все до единого подарки были абсолютно идиотские, или на грани сексизма, или же до жути шаблонные. Ее трехлетка получила серебристый зимний комбинезон «Фенди», бело-розовый чайный сервиз «Маленькая леди», «Съедобный букет» (онлайн они его заказывали, что ли?) и ароматическую свечу в стеклянной банке; свеча была в форме торта, а на крышку банки прилепили подарочную карту магазина мягких игрушек. Эмира запихивала оберточную бумагу в стоявший у ног Аликс большой бумажный пакет. Брайар растерянно мяла в руках очередной подарок – голубой передник с оборочками и чепчик в тон. «Это тебе, большая девочка», – сказала ей Эмира. Аликс хотелось крепко, обеими руками схватить Эмиру за плечи и сказать, глядя прямо в глаза: Это не мой праздник. Это не я.

У нее, у Аликс, в доме собралась целая толпа именно таких матерей, каких она часто видела в аэропортах и глубоко презирала. Густой макияж, горы багажа (цветастые саквояжи «Вера Брэдли», обложки для паспортов «Лили Пулитцер»), пробковые сандалии на платформе, полиэтиленовые пакеты с сувенирами, которыми эти особы наглухо забивали багажные отделения над головой. Они звучно окликали мужей сразу по приземлении – или чтобы известить их, что уже добежали до выхода на посадку. В самолете они торчали в проходе, мешая другим пассажирам («Ты все взял? Ничего не забыл? Имей в виду, вернуться мы