Приедет – обязательно в канцелярию зайдёт:
– В соседней области с бездельниками разбирался. По дороге завернул! – сообщит он. – Как дела? – спросит, после чего коробку или кулёк конфет московской фабрики как бы невзначай на её стол положит. – Я в машине книжку прочёл! – скажет. – В Москву обратно везти нет смысла. Я книги не перечитываю, память хорошая, а вам, Оксана, мне кажется, интересно будет...
И начальник вдруг её в коридоре узнавать стал, в паспортный отдел инспектором перевёл, и книги подаренные действительно хорошие, полезные, и заметки карандашом на полях наподобие «Обратите внимание!» или «Вам это в дальнейшей работе пригодится».
Так приятно, когда о тебе кто-то думает! А во сколько раз приятнее, если он высокий, стройный и форма ему очень к лицу.
Привыкать к частым приездам полковника стала… или это не привыкать, а совсем другим словом называется, когда у девушки при звуке знакомого голоса сердце сладко сжимается?
И он вдруг на целый месяц пропал… Вроде ни к чему, а затосковала, даже отдельной комнатке с индивидуальным, совсем малюсеньким санузлом в общежитии полиции не очень обрадовалась.
Оксана дождалась, пока из душевой последний мужчина выйдет. После рабочей недели, перед сном хочется искупаться. И по-настоящему, а не в миске, которая возле умывальника стоит. Надела ночную сорочку, расчесала волосы и уже собралась тушить свет, когда в дверь тихо постучали.
Она сразу узнала голос, прошептавший:
– Впусти...
Сердце подпрыгнуло, застряло в горле, мешая ответить…
– Я не одета.
…Но потом услышало просительную нотку в ласкающем баритоне:
– Я соскучился...
И остановилось, не давая сдвинуться с места, захлопнуть дверь.
Полковник протиснулся в щель между косяком и застывшей Оксаной, повернул ключ в дверном замке. Не обнял – схватил, сжал со всей силы, припал, к открывшимся навстречу губам, и она поняла, почувствовала: не полковник... Костик приехал!
Ей было почти совсем не больно... а потом... она не знала, не спросила, как он это устроил, что целых два дня даже по его мобильному телефону никто не звонил. И они не выходили из маленькой комнатки, грызли, привезённые Костей кедровые орешки, ели имеющееся на хозяйстве у Оксаны «Шахматное» печенье, пили чай, разговаривали о его командировках, о её работе и целовались, целовались, целовались так, что кожа на губах потрескалась...
Он ушёл в понедельник на рассвете, когда в коридорах общежития ещё пусто было, и Оксана осталась одна, только от тоски, от одиночества не осталось и следа. Она знала, была уверенна, что скоро, очень скоро он снова тихо постучит и шепнёт:
– Впусти... Я соскучился... – И она откроет дверь...
Правда, он сразу сказал, что с женой, дочерью большого начальника пока развестись не может, только тогда для влюблённой двадцатилетней девушки это значения не имело.
И сплетни её ещё тогда не доставали, может быть, потому что оглохла, ослепла от счастья, а может, потому что подружек, сплетни приносящих, не было.
Год как один миг ожидания любви пробежал, потом ещё год. Потом Любочку жить к себе привезла. Костя помог – двухкомнатную служебную квартирку выхлопотал, к новой звёздочке представил, а тут и место в уголовном розыске освободилось.
Пока в райотделе работала, никто, кажется, не интересовался, а может, сама, пока сестричку не привезла, не прислушивалась: всё равно было. Однако только лишь должность получила, слухи поползли:
